Пытка любовью
Шрифт:
– Да-да, - сказала Светлана Ивановна, - Я сама два раза уже видела, как носили из машины какие-то бумажные мешки к водонапорной башне, которая рядом с колонией. Они поднимали наверх эти мешки на верёвке и высыпали из мешков какой-то белый порошок в люк наверху башни... А я тогда подумала, что это какую-нибудь пищевую соду засыпают, чтобы не было ржавчины в трубах.
–
"Значит, мои догадки были верны, насчёт засыпания именно в водонапорную башню", - подумал Игорь, и продолжал:
– Я читал, что бромистые соединения способствуют замедлению сердечной деятельности... А раз это так, то у человека появляется
Но не каждый зэк имеет возможность пить крепкий чай ежедневно. Поэтому, при тяжёлой работе, организм зэка работает просто на износ. От этого возникают и болезни, и недомогания... А больной зэк, из простых зэков-мужиков, который приходит в санчасть к фельдшерице, слышит от неё лишь хохот-ржание и диагноз, что этот зэк просто симулянт.
–
– Да, - сказала Светлана Ивановна, - Симулянт - это у неё любимое слово. Я постоянно его слышу, как ни зайду к ней, - Светлана Ивановна уже давно затушила свою сигарету, и просто стояла рядом с Игорем и слушала его, - Больше не буду к ней заходить. Да мне и самой уже давно не хотелось заходить к ней в кабинет. Сейчас у нас недавно устроилась психиатром Антонина Петровна... Вот она мне нравится, как человек. Она даже предложила мне, и мы переодеваемся вместе с ней в её кабинете. У неё там стоит большой платяной шкаф, куда всё можно повесить на вешалках.
–
Немного помолчав, она спросила: - Значит, вы только силы отдавали, работая в школе? И ничего более, кроме работы, там и не видели?
–
– Нет, - ответил Игорь, - В школе я иногда умел "выкроить" время и для себя. Я там познакомился с хорошим парнем, который попросил меня научить его различным ударам... Я его учил этому после занятий, а он меня учил... Вернее, мы оба с ним учились... Только он у себя, он работает в зоновском Отделе труда, а я - у себя, - говорил Игорь, не всегда находя нужные слова, - Мы занимались с ним и обучением скорочтению, и аутогенными тренировками, и акупрессурой, и отбиванием чечётки, и многому чему другому.
К тому же, я неплохо подружился с одним молодым учителем, который мне носил книги из обкомовской библиотеки. У его товарища по институту отец работал в обкоме... Там я начал читать книги по философии и социологии. Кстати, раньше меня от самого слова "философия" просто чуть ли не тошнило.
Работая в школе, я не потерял время зря. Я там прочитал и "Капитал" Маркса... Хотя написал его Энгельс... А продолжать этот "Капитал" можно и до сегодняшнего дня, и ещё какое-то время в будущем, пока будут существовать деньги и денежные отношения между людьми... Прочитал и многие работы иных социологов и философов. В то время, когда я работал в школе, у меня появилась и основная цель в моей жизни.
–
– И какая это цель? Если это, конечно, не секрет, - спросила Светлана Ивановна.
– Когда я освобожусь из зоны, - как-то просто сказал Игорь, - мне нужно будет написать книгу. Я просто обязан буду написать её. Это будет самая мощная книга, если можно так выразиться
–
– Конец приёма в санчасти, - прозвучал в коридоре голос зэка-санитара, - Всё. Выходим из больнички. Я закрываю входную дверь.
–
– Ну, вот. И конец рабочего дня, - сказала Светлана Ивановна, - Как-то быстро сегодня время пролетело.
–
Игорь затушил свой маленький окурок в пепельнице, подошёл к вешалке и переодел халат.
– До свидания, Светлана Ивановна, - сказал он, прощаясь.
– До свидания, Игорь, - ответила Светлана Ивановна, улыбаясь ему своей обаятельной улыбкой, - Мне так приятно было сегодня слушать вас и разговаривать с вами... А то, я раньше работала одна и не с кем было даже словом перемолвиться. Как в клетке, в этих четырёх стенах. Да ешё и решётка на окне. Я поэтому и дверь часто держала открытой нараспашку.
–
"Она - человек общения", - подумал Игорь, выходя из кабинета.
СОВЕТ ДРУГА
Игорь шёл с хоздвора и думал о том, что познакомился с ещё одним хорошим человеком в зоне. Это для него был очень редкий случай. В принципе, в зоне были и неплохие люди, но все их интересы были направлены лишь на то, чтобы выживать в этом мирке. Естественно, что в таком выживании, им, просто так, приходилось частенько заключать сделки со своей совестью. Таким образом, многие и привыкали к этому.
Игорь, практически голодавший первые три года в этой зоне, знал, что такое настоящий голод, но заключать сделки со своей совестью он не мог. Он думал по этому вопросу так: "Если ты ненавидишь подлецов и мерзавцев, то, можно ещё как-то оправдать себя, если ты на подлость ответишь подлецу подлостью или на мерзость ответишь мерзавцу мерзостью. Но, копаясь в этом дерьме, ты и сам "выпачкаешься и провоняешь" этим же дерьмом. А если привыкнешь к этому, то сам можешь стать, в принципе, ни кем иным, как подлецом или мерзавцем.
А, занимаясь после сделки со своей совестью самооправданием, ты всё равно выявишь в этом самооправдании ложь, и перестанешь тогда уважать сам себя. Ну, а если уже ты сам себя перестанешь уважать, то зачем тебе вообще тогда жить на этом свете? Чтобы есть, пить и спать, как любой из низших по развитию животных? Ведь если ты лишний раз не солжёшь в этом мире лжи, то лжи станет на одну ложь меньше. И, точно также, если ты не сделаешь ещё одну подлость в этом мире подлости, то и подлости будет на одну меньше.
Ты должен многое познать и понять. Ты должен знать и хорошее и плохое для того, чтобы уничтожать это плохое. Ты должен заранее видеть, что подлец хочет совершить по отношению к тебе подлость. И когда он уже будет кусать тебя, своими подлыми зубами, - подставь ему тогда в его пасть камень, заранее приготовленный тобой для этой цели. Пусть он обломает об него свои подлые зубы.
Таким образом, и ты сохранишь своё основное человеческое достоинство, свою совесть, и не потеряешь самоуважения, и в глазах окружающих людей также будешь иметь уважение. И ублюдкам не так-то просто будет уже жить, потому, что они уже будут бояться и будут задумываться, - а совершать ли им своё скотство в другой раз или нет?"