Р. Говард. Собрание сочинений в 8 томах - 6
Шрифт:
— Ортук-хан, — небрежно сказал сэр Роджер, вставая и кладя руку на гриву стройного турецкого коня, которого ему дали, — уже светает, и нам нужно торопиться, чтобы присоединиться к Красному Льву. Но, чтобы разогреть коней, давай пробежим наперегонки до того холма.
Турок улыбнулся:
— Нам еще три часа скакать до Дорилеума, и у наших коней будет еще немало работы, прежде чем мы доберемся до лагеря.
— До холма всего лишь несколько сотен ярдов, — ответил сэр Роджер. — Я много слышал о твоем искусстве наездника и почту за большую честь состязаться с тобой. Конечно, здесь много
Лицо Ортук-хана потемнело.
— Ты дурно выразился, о человек, которого зовут Разрушителем. Единственная глупость может сделать дураком и мудреца. Однако садись в седло. Я обгоню тебя, как мальчишку.
Они вскочили в седла и, натянув поводья, подвели коней вровень друг с другом, затем сорвались с места, словно выпущенные из лука стрелы. Одетые в сталь воины с интересом наблюдали за гонкой.
— Почва не столь неровная, как сказал франк, — промолвил один. — Смотрите, они летят, словно соколы. Ортук-хан вырывается вперед.
— Однако Разрушитель преследует его по пятам! — воскликнул другой. — Смотрите, они уже возле холма… Что это? Франк вытащил меч! Он сверкает в свете зари… О Аллах!
Изумленный крик вырвался из груди воинов. Мчавшийся на всем скаку норманн скрылся за холмом. Позади него лошадь без всадника унеслась прочь от неподвижной фигуры, лежавшей в алой луже посреди камней. Для Оседлавшего Ветер эта гонка оказалась последней.
Стряхнув с клинка красные капли, сэр Роджер отпустил поводья своей лошади. Он не оглядывался, хотя напряженно вслушивался, не раздастся ли стук копыт преследователей. Держа курс на вершину, он скользил среди холмов, словно летящий призрак. Вскоре после восхода солнца он пересек широкую дорогу со следами колес повозок и отпечатками множества ног и копыт. Дорога Боэмунда. Среди следов виднелись более свежие отпечатки копыт, неподкованных и поменьше. Следы турецких коней. Значит, разведчики сельджуков следовали за норманнской колонной в небольшом отдалении.
Ближе к полудню Роджер въехал в широко раскинувшийся лагерь крестоносцев. Его сердце, что никогда не отличалось излишней мягкостью, потеплело при виде знакомой картины: рыцарей, державших соколов на руке и больших собак на поводках, рыжеволосых женщин, смеявшихся в завешенных балдахинами шатрах, юных пажей, чистивших доспехи своих господ. Все это казалось частью Европы, переместившейся в унылые холмы Малой Азии. В лагере насчитывалось двести тысяч человек, костры и палатки были разбросаны по всей равнине. Некоторые шатры были разобраны, часть быков привязана к повозкам, но всюду и во всем чувствовалось ожидание. Воины опирались на свои копья, пажи бродили среди низких кустов, свистом подзывая собак.
Роджер видел желтоволосых рейнландцев, чернобородых испанцев и провансальцев — французов, немцев, австрийцев. Его ушей достигла многоязыкая речь.
Рыцарь проехал сквозь толпу, изумленно взиравшую на его пыльную кольчугу и взмыленную лошадь, и остановился перед шатрами, которые, судя по их ярким цветам, принадлежали вождям экспедиции. Он увидел, как они выходят из палаток в полном вооружении: Годфрей Буйонский, его братья, Юстас и Болдуин Булонские, а также коренастый седобородый Раймонд
Турецкий конь фыркнули дернул головой, роняя клочья пены. Роджер спешился и, как и подобает норманну, не стал тратить лишних слов.
— Милорды, — сказал он, не теряя времени на приветствие, — я пришел, чтобы сообщить вам, что предстоит сражение, и, если вы хотите принять в нем участие, вам стоит поторопиться.
— Сражение? — спросил Юстас Булонский, насторожившись, словно почуявший запах, охотничий пес. — И кто сражается?
— Боэмунд противостоит Красному Льву, как раз сейчас, пока мы здесь стоим.
Бароны неуверенно переглянулись, а Бутумитес рассмеялся:
— Этот человек сумасшедший. Как мог Килидж Арслан напасть на Боэмунда, разминувшись с нами? И мы не видели никаких турок.
— Где Боэмунд? — спросил Раймонд.
— На равнине Дорилеум, примерно в шести часах быстрой езды отсюда на север.
— Что? — послышался недоверчивый возглас. — Как это может быть? Лорд Теодор повел нас прямой дорогой, через долины, которые прошел стороной Боэмунд. Норманны где-то позади нас, и Теодор послал своих византийских разведчиков, чтобы найти их и привести сюда, потому что они заблудились в холмах. Мы ждем их, прежде чем продолжить путь.
— Это вы заблудились, — бросил сэр Роджер. — Теодор Бутумитес — шпион и изменник, посланный Алексисом, чтобы направить вас по ложному пути, пока Килидж Арслан уничтожает Боэмунда…
— Ты поплатишься за это жизнью, собака! — закричал разъяренный грек, метнувшись вперед и хватаясь за меч. Роджер с мрачным видом шагнул ему навстречу, взявшись за рукоять собственного меча, но вмешались бароны.
— Это серьезное обвинение, друг мой, — сказал Годфрей. — Чем ты можешь доказать свои слова?
— Ради всего святого, — воскликнул Роджер, — разве вы не видели, что грек сворачивает все дальше и дальше на юг? Норманны пошли более прямой дорогой — это вы сбились с пути. Боэмунд двигался на юго-восток, вы же шли прямо на юг. Если бы вы следовали в этом направлении достаточно долго, вы могли бы добраться до Средиземного моря, но вряд ли пришли бы в Святую Землю!
— Кто этот бродяга? — сердито спросил Бутумитес.
— Герцог Годфрей знает меня, — ответил норманн. — Я Роджер де Коган.
— Святые угодники! — воскликнул Годфрей, и его усталое лицо осветилось улыбкой. — Я должен был узнать тебя, Роджер! Но ты изменился… Да, изменился. Милорды, — повернулся он к остальным, — этот джентльмен знаком мне с давних времен — он был вместе со мной в Латеране, когда я…
Он замолчал, испытывая странное отвращение, которое испытывал всегда, вспоминая об убийстве герцога Рудольфа в священных пределах, — со своей стороны он считал сие святотатством.
— Но мы его не знаем, — ответил Сен-Жиль с присущей ему осторожностью. — И рассказ его весьма странен — он намерен вести нас в бой, вооруженный лишь собственным мечом…