Р26/5/пси и я
Шрифт:
Здесь, поскольку, я думаю, не все знакомы с принципами работы Департамента Общественной Значимости, необходимо объяснить подробнее.
Например, человек ложится в больницу, и ему предстоит дорогостоящая операция. Возникает очевидный вопрос: стоит ли пациента лечить, исходя из ценности, которую он представляет для общества? Больница высылает мне заявку с указанием сметной стоимости операции. Я связываюсь с Национальным Банком и узнаю, что пациент имеет на сегодняшний день сбережения в сумме, например, 2000 кредиток. Затем я проверяю по своей картотеке и выясняю, что Кредитный Уровень Общественной Значимости пациента оценивается, например, в полторы
Много лет назад, еще в двадцатые годы, существовала Национальная Служба Здоровья, и все докторские и больничные счета оплачивались государством. Были и другие социальные выплаты: пособие по безработице, пенсия по старости и т. п. Другими словами, людей активно поощряли проводить время в больницах или вне работы по разным причинам и совсем не заставляли делать собственные сбережения на период после прекращения трудовой деятельности.
Оппозиционеры порой утверждают, что мы, мол, стоим за выживание наиболее пригодных, но мы предпочитаем относиться к Дарвинистской системе как к системе, дающей каждому справедливый шанс в полном соответствии с его способностями.
Это красивая система, просто идеальная для нашей страны, где все теперь принадлежит государству, в отличие от других, менее прогрессивных стран, которые я мог бы назвать. Единственная личная собственность у нас — это КУОЗ и накопленные сбережения в Национальном Банке. В случае смерти сбережения переходят государству.
Теперь вы понимаете, что я имею в виду, когда говорю об искушении проявить излишнюю симпатию, подстерегающем нестойкого Офицера-Оценщика.
...Так вот, входит друг заявительницы, этот Джек Гриффитс. Выглядит весьма встревоженно.
— Чем могу вам помочь, мистер Гриффитс? — спрашиваю я официальным тоном.
— Дело не во мне, — замямлил он. — Моя подружка Руфь... Руфь Вильерс. Несчастный случай...
— М-м-м. Строго говоря, я уполномочен иметь дело только с заявителем лично. Иначе все мы с легкостью тратили бы чужие деньги, разве не так? Вам придется отвести меня к ней. Вы должны понимать, что эти вещи нужно делать по правилам.
— О господи!
Он, бедняга, был просто убит моими словами. Я представил себе эту Руфь Вильерс с переломом обеих ног в какой-нибудь далекой больнице, лишенную возможности получить медицинскую помощь в объеме большем, чем самый элементарный уход, до тех пор, пока не будут выполнены формальности. В таких случаях я порой думаю, что систему следовало бы чуть смягчить, позволив каждому резервный кредит, например, в 200 кредиток.
— Ну и где она? — спросил я.
Он прикусил губу, мучаясь от неуверенности.
— Вы не можете с ней увидеться, — сказал он наконец. — На старой шахте Уил Пентайр произошел обвал. Думаю, Руфь в порядке, но я не смог к ней пробраться. Она должна быть почти у поверхности: там большая камера с гранитными стенами. Они не могут обрушиться. Но весь входной тоннель рухнул, и она осталась внутри.
Так началась эта история с Руфь Вильерс, и, как другие запутанные проблемы в нашем деле, она на первый взгляд казалась простой. Требовалось съездить на шахту Уил Пентайр — заброшенные разработки около Камберн-Редрута — и быстро провести экспертную оценку ситуации. Затем решить: оправданно или неоправданно будет откапывать оставшуюся там девушку. Очевидно, я был вправе отнести ее друга
Двумя часами позже мы с Джеком Гриффитсом, оба в тяжелых пальто, стояли у входа в шахту, прячась за поднятыми воротниками от злого ветра. И почему это раньше для копей всегда выбирали такие заброшенные места? Когда я вижу эти почерневшие печи, разбросанные тут и там среди унылых холмов, то всегда представляю себе угрюмых корнуольцев, с извращенным наслаждением выгрызающих из земли олово.
По сравнению с другими шахтами Уил Пентайр была не особенно велика. Место спуска обозначалось сгнившими останками сарая и ржавой узкоколейкой, что подходила к крутому склону холма и исчезала под грудой обвалившегося камня.
— Мы тут гуляли, — с напряжением в голосе пояснил Гриффитс, завороженно глядя на камни. — Раньше тоже часто здесь бывали, ходили по тоннелю почти до середины холма... Руфь побежала вперед, я — за ней. Я слышал ее смех далеко впереди, но потом ударился о подпорку...
Он продолжал рассказывать дальше. Как, подгнивая с годами, крепь сдвинулась и затрещала. С потолка упало несколько камней, и почти сразу за ними последовала ревущая лавина. Он едва успел отскочить.
В голосе его слышались горькие нотки, и я чувствовал, что он осуждает себя. Как будто думает, что должен был сделать что-то еще, а не просто спастись и броситься за помощью. И говорить ему, что он действовал единственно верным в такой ситуации образом, было бесполезно: он убедил себя, что в чем-то виноват.
Короче, произошел обвал, и где-то там, в заваленной шахте, осталась Руфь Вильерс, возможно живая и здоровая, но в двухстах ярдах от входа в шахту. Обвал казался значительным: по голому склону холма проходила длинная полоса осевшей земли.
Гриффитс разглядывал меня широко раскрытыми глазами, ожидая решения, которое будет означать жизнь или смерть его подружки.
— Вы можете что-нибудь сделать? — спросил он наконец.
Я уже проверил Руфь Вильерс по картотеке Общественной Значимости и установил, что ее Кредитный Уровень равен 1200 кредиткам. Ей было всего семнадцать лет. Работала она в Южно-Восточном Сельскохозяйственном Центре в должности всего шестой категории, и поэтому годовой доход ее составлял только 400 кредиток. Следовательно, значимость по заработку (доход, умноженный на 1,5) равнялась 600 кредиткам, плюс еще Основная Индивидуальная Значимость в 600 кредиток. За 1200 кредиток, может быть, что-то и удастся сделать.
— Надо привезти инспектора, — сказал я Гриффитсу. — Но мне кажется, если доставить сюда экскаватор типа «Гекс 2/6Р» и вырыть яму вон там, — я указал на точку примерно в пятидесяти ярдах от того места, где кончался след обвала, — мы сможем проникнуть в тоннель сбоку без того, чтобы вызвать новый обвал. Будем надеяться, что она жива... Там достаточно воздуха?
— Я думаю, да. Тоннель переходит в довольно большую камеру.
— Придется ей пока голодать. На 1200 кредиток мы не сможем пробить еще и колодец. Кстати, у нее есть сбережения?
— О да! — встрепенулся он. — Мы откладывали деньги к свадьбе. На ее счету в Национальном Банке около 300 кредиток.
— Хорошо. Значит, всего получается 1500. Я думаю, с такой суммой мы справимся, — произнес я, чувствуя себя Богом. — Сейчас мы отправимся обратно и все подсчитаем.
— Как скоро мы ее вызволим? — спросил Гриффитс, озабоченно глядя на склон холма.
— Думаю, дня через три, — ответил я уверенно. — Она, конечно, поголодает немного, но это наименьшая из наших забот.