Ра

Хейердал Тур

Горизонт обложили тучи, время от времени нас и палубу поливал дождь, папирус все больше намокал, тяжелел, и вода с кормы медленно, но приметно ползла вперед вдоль наветренного борта, с которого мы уже давно убрали весь груз. Вода стояла и вокруг пяты под правым коленом двойной мачты, где образовалась ямка в папирусной палубе. Вот насколько увеличилась осадка промокшего насквозь правого борта. Но с подветренной стороны мы только лежа на животе могли дотянуться рукой до гребня проходящей волны.

Берега Южной Америки были уже так близко, что нас навестили первые пернатые гости с той стороны. Над самой мачтой пролетали красавцы фаэтоны с длинным шлейфом. Какая-то акула подошла к нам сзади и яростно набросилась на спасательный пояс, который плыл у нас на буксире. Услышав, как Карло кричит, что кто-то сражается с нашим спасательным средством,

те из ребят, которые еще никогда не видели акул, почувствовали себя не совсем уютно. А вот и она сама идет, важная такая, рассекая воду высоким спинным плавником и качаясь вверх-вниз с волной. Подойдя к "Ра", двухметровая хищница снова рассвирепела, перевернулась и с разинутой пастью, колотя хвостом и сверкая белым брюхом, ринулась в атаку на папирусные связки. Может быть, ей пришлись по вкусу морские уточки на днище "Ра"? Но что бы ее ни привлекло, акульи челюсти представляли серьезную угрозу для веревок. Вспомнив про "Кон-Тики", я перегнулся через борт и попробовал поймать шершавый, будто наждак, хвостовой плавник; при этом я заметил на спине хищницы открытую рану, над которой вились две крупные рыбы-лоцман. Дважды мне удавалось ухватить акулу за хвост, но это был все-таки не низкий бальсовый плот, связки подветренной стороны еще лежали на воде так высоко, что без надежной опоры я мог сам очутиться за бортом. Тут богатырь Жорж вонзил в акулу гарпун. Вода вспенилась под ударами акульего хвоста, хищница включила все свои стальные мускулы, миг - и в руках Жоржа остался только обрывок линя, а его последний гарпун исчез в пучине.

И снова мы предаемся мирному раздумью о нерешенных загадках древности. Норман был воспитан в убеждении, что Америка представляла собой совершенно обособленный мир, пока его предки не пришли из Европы со своими знаниями и культурой. Так считают политики, да и большинство учебников написано изоляционистами, по мнению которых, предками ацтеков, майя и инков были только примитивные дикари из Аляски и Сибири. Европа получила свою культуру из Малой Азии и Африки через Крит и другие острова узкого Средиземного моря, но Америка ничего не получила через широкий Атлантический океан. Ведь примитивные лодки могут ходить только вдоль берегов, открытый океан не для них.

Теперь Норману захотелось услышать аргументы диффузионистов. Разве не верно, что индейские цивилизации Мексики и Перу совершенно отличаются от культур внутреннего Средиземноморья, положивших начало цивилизации Европы?

Нет, несходство не так уж велико, отвечали мы с Сантьяго. Конечно, специалист, разбирая детали, найдет достаточно различий. Но обыкновенный человек, который захотел бы провести общее сопоставление, не вдаваясь в такие тонкости, как узоры на тканях или толщина глиняных черепков, наверное, был бы изрядно удивлен.

Развиваясь с быстротой, какой никогда не знал Старый Свет, некоторые племена лесных и засушливых областей Центральной Америки сумели догнать его за несколько столетий до нашей эры, тогда как другие аборигены Америки, занимая более благоприятные климатические зоны к северу и югу от тропического пояса, жили первобытнообщинным строем вплоть до прихода европейцев. Ученые сейчас не знают, когда именно племена тропиков от Мексики по Перу обрели поразительную энергию и порыв для великого прыжка от примитивного бытия до развитой цивилизации, но точно известно, что древнейшие цивилизации Америки достигли расцвета задолго до нашей эры, однако после того, как народы Малой Азии уже давно достигли вершины своего развития и выходили за Гибралтар, чтобы основать важные колонии на атлантическом побережье Африки.

В чем же состоял переворот, начавшийся в лесной чащобе приатлантической области Мексики и среди песчаных дюн на тихоокеанском берегу Перу? Внезапно возникает культ Солнца. Природа разная, в одном месте глухой девственный лес, сырость, в другом солнце без помех накаляет сухой песок, тем не менее индейцы и тут, и там почти одновременно принимаются сооружать одинаковые в принципе ступенчатые пирамиды в честь Солнца, повинуясь диктатуре верховных правителей и жрецов, называющих себя божественными потомками Солнца. Чтобы сохранить в чистоте божественную кровь, правители практикуют браки между братьями и сестрами, как это было принято в Египте. По приказу повелителя пляски индейских родов вокруг тотемного столба прекращаются, отменены жертвоприношения невидимым духам и сверхъестественным чудовищам, отныне надлежит поклоняться солнечному диску и постигать его. На

берегах Мексиканского залива и в приморье Перу индейцы перестают строить родовые хижины из сучьев и камыша. И тут, и там начинают делать сырцовый кирпич, точно по тому же способу, какой несколько тысяч лет был в ходу в Средиземноморье от Месопотамии до Марокко. Определенного рода глину замешивают с водой и соломой, этой смесью плотно набивают прямоугольные деревянные ящички, потом заготовки извлекают и сушат на солнце, получая, как мы бы сказали, стандартные блоки. Кругом индейцы продолжают жить в вигвамах, шалашах и дощатых домиках отцов, а солнцепоклонники от Мексики до Перу вселяются в построенные так же, как в Старом Свете, кирпичные дома, подчас в несколько этажей, с террасами, водостоком; возникают правильные городские комплексы с улицами, акведуками, канализацией.

Но хотя изобретение сырцового кирпича позволяло избранным племенам воздвигать исполинские солнечные храмы, развалины которых по сей день высятся в лесах и пустынях, словно горы, им этого было мало. Они врубаются в скалы, высекают и складывают вместе огромные каменные блоки с поразительным искусством, подобного которому мы не найдем нигде, кроме все той же области от Месопотамии и Египта до Солнечного града в Марокко.

Ольмеки у Мексиканского залива не знали недостатка ни в глине, ни в древесине, и однако они упорно искали в заболоченном краю места, где можно было добывать камень. Почти за тысячу лет до нашей эры они тащили за сто километров через леса и болота каменные глыбы весом до двадцати пяти тонн к святилищу вблизи залива, где уже было заготовлено так много сырцового кирпича, что его хватило на ориентированную по Солнцу ступенчатую пирамиду высотой 30 метров.

Кому в Европе три тысячи лет назад приходило в голову возводить сооружения, равные десятиэтажному дому? В Египте строительство в честь Солнца ступенчатых пирамид из кирпича-сырца давно прекратилось, когда ольмеки затеяли то же самое. Но в Малой Азии, где жили финикийцы, люди продолжали воздавать божественные почести Солнцу в храмах, венчавших пирамиды зиккурат, и ведь именно эти, а не египетские пирамиды Гизы во всем основном сходны с ольмекскими и доинкскими храмовыми пирамидами в Америке.

В рекордный срок те же индейцы мексиканских лесов до нашей эры познали тайны календаря и накопили астрономические сведения, которые в Старом Свете собирались тысячелетиями. Египтяне, вавилоняне и ассирийцы, обитатели обширных низменностей, наблюдали большинство ночей в году вращающееся над их головой звездное небо. Используя древнее культурное наследие, финикийцы ходили по морям за пределами видимости берегов.

Как же лесные индейцы сумели всех их догнать и перегнать, живя под влажной сенью могучих деревьев, где вся видимость подчас ограничивалась тем, что расчистил топор? И однако у этих индейцев астрономический календарный год был вычислен точнее, чем у испанцев, которые их "открыли". Даже наш современный григорианский календарь точностью уступает тому, которым пользовались майя на берегу Мексиканского залива до прихода Колумба. По их подсчетам, длина астрономического года составляла 365,2420 суток, что дает отставание на одни сутки за пять тысяч лет. Наш календарь определяет длину года в 365,2425 суток, ошибка за пять тысяч лет достигает плюс полутора суток. Вычислить все это было не так-то легко. Тем не менее майя в своих подсчетах были на 8,64 секунды ближе к истине, чем наш календарь. Их соседи и предшественники, захоронившие своего солнечного короля в осмотренной нами пирамиде в Паленке, выбили на камне надпись о том, что 81 месяц составит 2392 дня, получается месяц длиной в 29,53086 дней, ошибка всего в 24 секунды.

Майя восприняли основы астрономических знаний от приморских ольмеков, которые еще до нашей эры высекали точные даты на своих замечательных каменных сооружениях. Европа тогда совсем не имела летосчисления. Наш календарь ведет счет от 1 января года, к которому отнесено рождение Христа. Мусульманский календарь начинается с года, когда Мухаммед бежал из Мекки в Медину - это будет 622 год нашей эры. Летосчисление буддистов начинается с рождения Будды, то есть с 563 года до нашей эры. Отправная точка древнего календаря майя приходится на 12 августа 3113 года до нашей эры. Чем знаменательна эта дата? Этого никто не знает. Одни считают, что она взята случайно, лишь бы с чего-то начать, другие полагают, что индейцы связывали ее с определенным расположением небесных светил, наблюдавшимся задолго до расцвета культуры в Америке.