Раб Сармы
Шрифт:
Просидев там с полчаса, он снова вынырнул на поверхность. Сармийское воинство уже превратилось в тонкую черточку, едва заметную на фоне бурого пляжа, и Блейд пихнул ногой Пелопса, продолжая следить за удалявшимся отрядом. Маленький человечек, тяжело отдуваясь, возник над водой. Теперь лицо его было относительно чистым, и разведчик решил, что ему лет тридцать пять. Возможно, и больше; отсутствие бороды делало Пелопса моложе.
Когда они выбрались на берег, Блейд махнул рукой в сторону зарослей.
— Мы спрячемся там. Не думаю, что солдаты снова полезут в грязь.
Затем он рассказал сармийцу о стычке между
— Говоришь, нос крючком? Смуглый, с черной бородой? Да, это Экебус. Главный фадрант, большой военачальник, но любит самолично охотиться на беглых. И девушка ударила его? — Пелопс захихикал. — Хотел бы я на это поглядеть!
Блейд сидел в грязной луже, отмахиваясь от атак болотного гнуса. Он сильно проголодался и с каждой минутой все больше жаждал обзавестись одеждой и оружием. В желудке у него тоскливо урчало, ссадины на спине — напоминание о старой конюшне, взлетевшей на воздух, — жгло от соленой морской воды. Он нахмурился, прихлопнул широкой ладонью батальон особо надоедливых кровососов и спросил:
— Кто эта золотоволосая красотка? Похоже, она не из простых, если может отхлестать фадранта?
Пелопс, прищурившись, взглянул на милостивого сьона. Почему-то голод совсем не беспокоил его, и даже гнус, смерчем завивавшийся над Блейдом, особенно не докучал сармийцу. Он казался полностью довольным жизнью и, возможно, был прав: избежавшему челюстей капидов не стоило жаловаться на комариные укусы. Снисходительно улыбнувшись, он ответил:
— Да, мой господин, эта девушка не из простых. Ее зовут Зена, и она дочь тайрины Пфиры, властительницы, которая сейчас правит Сармой по воле Бека, могущественного и справедливого. Экебус слишком зарвался, осмелившись протянуть к ней руки. Зря он поглядывает на Зену… Да и тебе, сьон, не стоит этого делать. Кто же думает о женщинах, сидя в грязном болоте? У нас нет ни одежды, ни еды, а ты пялишь глаза на тайриоту, одну из наследниц великой Пфиры…
Блейд стиснул кулак, собираясь ответить поучением на поучение, но надоедливая мошкара и пустой желудок умерили его пыл. Потеребив жесткую щетину на подбородке, он внимательно посмотрел на Пелопса. Пожалуй, все было сказано искренне, без насмешки… Забавный же у него спутник! Философ, не иначе! Гнев прошел, и он рассмеялся.
— Ты не прав, малыш! Сейчас я думаю не о девушках, а о еде. И еще — об оружии и одежде. Именно в таком порядке, — разведчик хлопнул себя по впалому животу. — Но с женщинами тоже полезно разобраться, и потому оставь советы при себе и отвечай, когда я спрашиваю. Эта Зена — дочь правительницы, говоришь? Выходит, она — принцесса, так? Зачем же ей скакать с пограничной стражей и наглым фадрантом по дикому берегу, вместо того, чтобы нежиться во дворце? Ну, отвечай!
Маленький сармиец испуганно съежился, прижав руки к груди.
— Не сердись, милостивый сьон, я расскажу все, что знаю. Я был учителем — в столице, в Сармакиде — и кое-что слышал… О, я был прекрасным учителем, может быть, лучшим во всей Сарме!
Блейд глубоко вздохнул и мрачно уставился на сармийца. Судьба и в самом деле послала ему в спутники философа, наставника молодежи и, видимо, большого любителя читать мораль. Для моралиста это могло плохо кончиться, ибо Блейд нуждался не в поучениях, а в информации.
— Что же ты
Пелопс горестно поник головой.
— Женщина предала меня, сьон! Моя собственная жена! Меня, Пелопса, мудрейшего и любимейшего из ее шести мужей — во всяком случае, так она говорила! А потом… потом выдала меня Экебусу, обвинив в богохульстве… Может, я и сболтнул лишнего, сьон, но ведь не со зла… Я думаю, ей просто хотелось заполучить в постель кого-нибудь помоложе… Вот так, сьон! И если я останусь жив, то буду теперь остерегаться женщин, как огненной пасти Тора! Они — ловушка, западня, а их любовь…
— Иллюзия и обман, — закончил Блейд, памятуя о печальном опыте с Зоэ. — Я понял, что ты имеешь в виду, Пелопс.
Он усмехнулся, подумав, что женщины одинаковы во всех измерениях. Гнев его угас. Что там говорил Пелопс о своей благоверной? Насчет шести мужей? Вот это интересно! Надо бы разузнать побольше о таких вещах. Разведчик ободряюще похлопал Пелопса по плечу.
— Расскажи-ка мне о Сарме, — велел он, — и подробней. Забавная у вас страна, если женщина, спровадив на завтрак крабам шестерых мужей, может заполучить седьмого. Давай, Пелопс, рассказывай!
Сармиец нерешительно взглянул на Блейда, и тот уверился, что малыш не врет — сейчас он действительно походил на школьного учителя из какого-нибудь ирландского захолустья. Пелопс откашлялся,
— О чем рассказывать, великодушный сьон? — он выглядел так, словно собирался читать лекцию в колледже
— О чем угодно, приятель. Обо всем, что придет в голову — о богах и людях, о мужьях и женах, о королях и капусте — обо всем понемногу. Начинай, не стесняйся.
И Пелопс начал. Он явно был в своей стихии — и, похоже, никогда ему не попадался такой благодарный слушатель, не знавший абсолютно ничего ни о Сарме, ни о Тиранне, ни о прочих странах и городах окружающего мира, об их обычаях, законах, повелителях и божествах. Итак, Блейд, время от времени прерывавший поучительную лекцию вопросами, в течение следующего часа получил некое представление об истории и географии той реальности, в которой ему предстояло выследить и прикончить своего двойника.
Внезапно Пелопс оборвал свои речи. Вдали по пляжу катилось бурое облачко песка; потом из него возник всадник, мчавшийся с той стороны, куда ушел отряд Экебуса. Он явно торопился обратно в цитадель на мысу.
— Гонец! — с ужасом прошептал Пелопс. — Они уже знают, что я не достался капидам! Великий Век! Теперь об этом сообщат в Сармакид, и через несколько часов меня начнут разыскивать по всей стране! Мы оба погибли, сьон!
Привстав, Блейд глядел на приближавшегося всадника. К его изумлению, это была девушка — тайриота Зена.
Не спуская с нее глаз, разведчик спросил:
— Как они передадут сообщение?
Сармиец выбрался из грязи и теперь стоял на коленях рядом с Блейдом; его лицо посерело от страха.
— Как обычно, — дрожащим голосом ответил он, — флагами на шестах. — Пелопс вытянул руку к бурым холмам, маячившим на горизонте. — По дороге в Сармакид вкопаны высокие мачты. Сигналы передаются от одной к другой, так что о моем побеге в столице узнают еще до захода солнца. А потом… — он обреченно махнул рукой.