Работа для ведьмака
Шрифт:
Как только она села, Эзра распростер руки над водой и опять зашептал. Все по-деловому. Ни одного масленого взгляда.
От заговора Нея ничего не почувствовала. Теплая вода, да и только. Но вместо того, чтобы наслаждаться она разглядывала на самого ведьмак.
— Закрой глаза, — вдруг сказал он и тут же положил ладонь ей на веки.
Его рука пахла весенним лугом и колокольчиками, да и кожа была невыносимо мягкой.
Пальцы переместились на виски, и как только ведьмак зашептал, в ее голове появился туман.
Никакой боли. Тепло. И пахнет колокольчиками.
Она ни о чем не думала, все мысли растворились в тумане. Даже не заметила, когда Эзра перестал шептать. Чужие пальцы скользнули по шрамам на щеке и исчезли. Затем вернулись, опять погладили и втерли что-то прохладное в рубцы.
Она лежала никак не реагируя, позволяя ведьмаку делать все, что он вздумает.
Мягкие губы коснулись ее губ и исчезли. Нея открыла глаза.
— Вы либо целуйте нормально, либо не целуйте вовсе, — без особых эмоций сказала она.
Ведьмак улыбнулся.
Самый медленный и сумасшедший поцелуй накрыл с головой. Настойчивый, но не яростный. Тягучий.
Она растворилась в нем и как будто стала легкой. Нея отвечала, как во сне. Неторопливо зарылась мокрыми пальцами в мягкие волосы и притянула его ближе.
Но ведьмак вдруг прижался к ее губам и сразу отстранился. Зрачки затопили всю зелень его глаз. Он глубоко вздохнул, постоял, облокотившись на бортик, и все же отвел взгляд от ее груди, которая виднелась в мыльной воде.
— Нея, ты очень строгая, — вдруг сказал он и выпрямился. — Моим сестрам ты бы понравилась.
— Вряд ли. Я обычно не нравлюсь людям.
— С ними ты бы нашла общий язык, они тоже исповедуют религию кнута и пряника.
— И много их?
— Четыре.
Нея шире открыла глаза.
— И все старшие, — добавил Эзра. — Можно идти спать.
Он довел ее до комнаты и остался.
Они уснули сразу, как только легли.
«И даже никаких приставаний» — мелькнула мысль в голове Неи то ли с сожалением, то ли с удовольствием.
А о том, мог ли их кто-то увидеть, когда амулет отвода глаз разрядился, она не думала.
Утро было ленивым и жарким. Ведьмак целовал, покусывал и не выпускал из постели.
Если бы каждый рассвет был таким, Нея смирилась бы даже с морозами…
Правда, в итоге они не обменяли и двумя словами. Одевались на скорость. Мешались друг другу, застегивали пуговицы через одну. И разошлись по делам.
День вроде бы был насыщенным, но к вечеру Нея осознала, что ничего толком не помнит. Она почти поругалась с Олмером и комендантом, но не придала этому значения. И никого не наказала, хотя двое солдат пили самогон из фляжки у нее под носом.
Вообще, пока светило солнце в голове Неи звучали весенние птичьи трели. А сама она ходила по заставе, насвистывая, вторя тем, кто пел у нее в мозгу.
С наступлением сумерек Нея посчитала это опасными симптомами и нахмурилась.
Сразу же отметила, что солдаты как-то выдохнули. Будто до этого момента они опасались, что лейтенант заставит и их изображать синиц с соловьями.
«Или решили, что я совсем съехала с катушек» — подумала она и помянула ведьмака недобрым словом.
В двенадцатом часу ночи Нея поднялась к себе и, слыша уверенные шаги за спиной, оставила дверь приоткрытой.
— Ну, рассказывай.
Она скрестила руки на груди и посмотрела на улыбающегося ведьмака.
— Сказку на ночь?
— Почему вместо головной боли, у меня в ушах теперь птичий гомон?
Эзра прекратил развязывать шейный платок и опустил руки. Подошел, ощупал ее голову, прижался губами ко лбу, поцеловал в висок, потом в ушко, спустился к шее…
— Странный у тебя способ лечения.
— Действенный.
— Нет. У меня в ушах все еще орут птицы.
Ведьмак отстранился. Теперь уже серьезно взял ее за руку и зашептал какой-то длинный заговор. Его пальцы в это время щекотали запястье.
— Лучше?
«Хуже. Появились еще бабочки в животе»
— Пойдет на первое время.
— Я тебе уже говорил, что ты строгая?
— Кажется, ты говорил, что я понравлюсь твоим сестрам, — усмехнулась Нея, снимая китель.
— Возможно, только старшим, — заметил Эзра.
Он притянул Нею к себе и уверенно поцеловал.
— Младшим я куплю пряники, — сказала она.
Ее пальцы уже расстегивали его рубашку.
Они еще обменивались каким-то словами, но каждый из них плохо понимал, о чем говорит.
Нея была почти уверена, что раньше не теряла голову от поцелуев.
Да и не восемнадцать ей уже, чтобы млеть и насвистывать без причины. Но странность заключалась в том, что даже злость на себя уходила, когда Эзра крепко прижимал к себе.
— Значит, рос среди женщин? — спросила Нея.
Они лежали в темноте и отчего-то не могли уснуть.
Ведьмак медленно водил пальцами по плечу Неи, то и дело задевая грудь. А сама Харт, подперев голову кулаком, разглядывала Эзру.
— Да и поэтому я знаю о вас все, — усмехнулся он.
— Ну-ну.
— Не веришь?
— Женщины сами о себе многого не знают.
— Мне кажется, женщины знают, но скрывают, — улыбнулся Эзра. — А еще вы очень осторожны. И прежде чем что-то решить, тысячу раз скажете «нет», подразумевая «да».
— Лихо завернул, — усмехнулась она и положила голову ему на грудь. — Но все проще. Если женщина говорит «нет» — это значит «нет».
— А если «да»?
— Могут быть варианты.
Нея и не подозревала, что умеет так легко заполнять паузы и даже улыбаться, говоря ни о чем.