Работа для ведьмака
Шрифт:
— И кто это все говорит?
— Пойдешь бить им морды? — уточнила она, откладывая ружье на деревянный стол.
Эзра, честно говоря, был растерян. Он не думал о сплетнях, а в глубине души считал, что их надо просто не слышать. И сейчас не представлял, как действовать. То ли надо извиниться, хотя не совсем понимал за что, то ли сказать, что вокруг взрослые люди, или все же предложить забыть об этих глупостях.
Только больше всего ему хотелось поцеловать Нею и пойти спать, желательно в ее постель. Но о таком при виде совершенно спокойной и строгой, почти чужой женщины вслух мог сказать
— О том, что ты хотел подраться со Свеном, знали все, даже комендант. И вопрос «зачем» он тебе задавал из упрямства, а не потому, что не знал. Но вот мне все же любопытно услышать ответ. Зачем ты вызвал Свена на бой?
Ведьмак не знал, как объяснить ни ей, ни себе то, что он ощутил, когда Нея улыбалась скертанцу. Или что ему почудилось, когда они провели наедине в кабинете двадцать минут.
Простое слово ревность здесь не подходило. Потому что когда улыбка, которой он так упорно добивался, адресовалась какому-то проезжему северянину, Эзра чувствовал, как от него что-то отпиливают ржавым ножом.
Ведьмак, как и Нея, сложил руки на груди. У него не было сил шутить и делать вид, что его ничего не задевает.
— Я думала, ты понимаешь, что мне не нужны проблемы. И если на слухи можно закрыть глаза, то на драку нет… Скажи, таким образом, ты заявил какие-либо права на меня? — она сделала паузу, но Эзре нечего было сказать. — Хочу чтобы ты знал. Если я захочу остаться со Свеном, я так и сделаю, независимо от того кто и кому набьет морду.
— Конечно. — Эзра криво улыбнулся. Сил его больше не было смотреть на это жесткое лицо. — Как определишься, кто будет прибегать к тебе по щелчку пальцев, скажи. Дам тому герою пару советов, как быть твоим теплым ковриком для ног.
Лицо Неи застыло, а Эзра поставил зелье рядом с ружьем и вышел.
Завтра он с радостью поедет за скертанцами, или за волками, или за кем бы то ни было, на кого укажет комендант.
10
Легкий утренний снег к обеду превратился в метель. Она стучала в окна, выла в трубах и пищала, точно расстроенная скрипка.
Олмер смотрел в окно и не видел ровным счетом ничего. Месиво из снега мотающееся из стороны в сторону, да и только. Он отпил немного вина из неподходящего под него пухлого стакана без ножки и ближе подошел к стеклу. Показалось, что там, во дворе заставы, кто-то промелькнул. Возможно, какой-то солдат бежал на свой пост из столовой. Вряд ли кто-то еще.
Чиновник снова пригубил вина, разглядывая пургу.
Его люди не смогут пройти в такой буран. Десять человек теперь просто заперты в какой-то деревне или хуже того в лесу. Неизвестно выберутся ли они без потерь. И даже маг в их рядах в такой момент не более чем просто человек среди этого снежного безумства.
Планы псу под хвост из-за какой-то метели.
Жаль, что он забыл про переменчивую погоду и отослал Бона. У мага своя важная задача. Но на заставе сновали солдаты с ружьями, и присутствие пульсара за спиной было бы кстати. А без такой поддержки Олмер ощущал себя голым. У него был лишь план, его люди, которые не успели вовремя прибыть и Бон, уехавший с ведьмаком.
В целом, его не пугала ситуация, должность защищала лучше любой брони. Но то, как быстро со всем разобрался комендант очень не нравилось. Какой-то старикашка, а умудрился обойти его!
Чиновник опрокинул стакан и, повернувшись к столу, налил еще.
На этой заставе он понял прелесть выпивки в час дня. На самом деле здесь в любое время суток стакан крепкого вина хорошо разгонял кровь. Правда, утром Олмер еще как-то вспоминал, что пить рано. Хотя сумрак на улице успокаивал и шептал, что за окном всегда шесть вечера и самое время откупорить бутыль. Но в любом случае к обеду чиновник всегда сдавался.
А сегодня совесть вообще молчала. Потому что единственными занятиями Олмера остались ожидание и выпивка. Вероятно, можно было бы обойтись только первым, но чиновнику бездеятельное «ждать» претило, и потому он еще глотнул вина.
Никто не мог составить ему компанию, так же как и он не мог уйти в поисках кого-то из этой комнаты. Он был уверен, что стоит покинуть кабинет, комендант обоснуется здесь и отвоюет еще один кусок заставы, чего ни в коем случае нельзя допустить. Каким-то образом необходимо дождаться своих людей и закончить дела быстро.
Олмер не думал, что встретит какое-либо сопротивление в этом сонном царстве. Его слишком успокоила развязность гарнизона, и он поздно отправил письма своим людям.
Но, он считал, что переживать особенно не из-за чего. Реальной угрозой на заставе была только Харт. Неподкупный и дисциплинированный маг в другое время ему пригодился бы. Сейчас же лучше бы имелся тот, кто возьмет деньги или попросит, например, должность. Только Нея изначально не поддалась на его провокации, глупо ждать этого сегодня. Ему придется действовать и грубее, и в то же время тоньше. Найти правильные слова, а если не выйдет немного яда и антидот в качестве примирения. Или вовсе без него.
Он ждал ее в кабинете. Еще один повод не покидать своего места.
Расписание Харт оставалось неизменным несмотря ни на что. Она приходила сюда в обед и вечером, чтобы сделать записи. В отличие от коменданта, который первую половину дня сидел у себя в комнате, а вторую посвящал тому, что надоедал Олмеру глупыми вопросами и гневными взглядами.
Чиновник гадал, успел ли Четон отправить письма до метели, поделился ли своими гениальными мыслями с кем-то из высокопоставленных друзей? Притом что этот человек наплевательски относился к последнему месту службы, его уважали и у него сохранилось поразительно много связей в столице. Да и фактически в любой крепости их небольшого королевства.
О чем Олмер узнал буквально вчера, когда прилетели вестники от его людей. Тогда же он окончательно уверился в безвредности ведьмака и сейчас даже жалел, что легко его отпустил. Возможно, с ним разговор был бы проще, чем с Харт.
В голове чиновника немного шумело от вина, но он все обдумал заранее, и когда в кабинет стремительно вошла Нея, дружелюбно улыбнулся.
— Хорошо выглядите, лейтенант, — сказал он, ничуть не покривив душой.
Еще вчера он заметил, что Харт преобразилась. Даже ее шрамы теперь стали широкими розовыми полосами, а не грубыми и бугристыми ранами. Они по-прежнему уродовали щеку, но все же выглядели не так безобразно.