Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка
Шрифт:
— Хорошо, насмешники, — сказала я, — с вами я потом разберусь. Но если Ши это немного развлечет, я готова ходить так весь день.
— За весь день я от смеха порвусь, — сквозь гоготанье сказал Ранх-ба.
— А чего такого с моим языком?
— Ничего особенного. Но цвет — специфический, — пояснила Ши.
— Посмотрим, какой цвет у вас будет, — заметила я.
Так как ничего больше не было, пришлось, есть ягоды. Но того, что я принесла, оказалось не достаточно. Мы пошли на поляну.
Когда мы окончили трапезу, пришла моя очередь веселиться: весь рот Ранх-ба был нежно-сиреневого
— Всё, довольно, пора в дорогу. Здесь полно ягод. Если повезет, поймаем птичку или зверька. Нож у меня есть, — сказал Ев-Ган.
— Не надо, — заныла я, — Жалко!
— Проголодаешься — по другому запоешь, — сурово заметил Ев-Ган.
Ев-Ган поднял голову, покружился и в результате сказал:
— Нам туда! Пойдем все время на восток, прямо, благо в лесу ориентироваться куда легче, чем в городе — дома не мешают.
Мы пошли в достаточно быстром темпе.
— Как ты сориентировался? — спросила Ши.
— Это очень просто. Наш город находится на востоке, там, где встает солнце. По другому наш город называют Сиэт-Риар-Куа. Мы идем на восток, позади нас запад, слева — север, справа — юг. Ночь мы ориентируемся по Сет-Па — северной звезде. Она самая яркая из всех, но её не легко найти, потому что она восходит только ровно в полночь, и заходит ровно через час.
— А луна? — встрял Ранх-ба.
— Луна? Каждый раз она ведет себя по-разному, мы любим её, но по ней не ориентируемся. Предупреждая Сиэт-ту, скажу, что мы доверяем ей наши сердечный тайны, но не курсы походов и кораблей, — подмигнул мне Ев-Ган.
Я кивнула и улыбнулась. На сердце было тяжело, но грусть притупилась и отступила.
Мы шли быстро. Ев-Ган параллельно устроил мне экскурс в ботанику, хотя это нисколько его не радовало. Видно было, что он с радостью поговорил бы с Ши, но её никогда не интересовала ботаника, куда интереснее для неё были закоулки человеческой души.
Заметив, что Ев-Ган желает поговорить с Ши, я отстала от него, он был рад. Я рассудила, что он может отвлечь Ши от горестных раздумий.
Я рассказывала Ранх-ба, как Ев-Ган отогнал грозу, как мы добрались до Ти-Ма-пале, о том, как на квартиру Ю-Рий-ранх пришли "стражи" и пришлось лезть на чердак. Только о разговоре между мной и Ев-Ган я не рассказала, не знала, как именно себя поведет Ранх-ба. Он всегда был очень вспыльчивый.
Мы с ним знакомы с детства. В школе сидели за одной партой на математике. Вполне естественно, что наука интересовала нас от раза к разу. Когда он был не в духе, приходилось заниматься задачками и теоремами. Но если настроение Ранх-ба было хорошим — ни о каких занятиях и речи не шло.
Сколько я себя помнила: всегда рядом с ним было хорошо, до последнего времени. Он всегда был сильным, как физически, так и морально.
Он многому меня учил. Не в плане науки, как могло бы показаться — он учил меня чувствовать других людей, как самого себя.
Сам он — сильный человек, с сильными чувствами, как в любви, так и в ненависти он был неудержим, переставал контролировать себя. Сказывался побочное действие его умения: он настолько чутко и точно чувствовал желания, потребности, сильные и слабые стороны других людей, что со временем совсем перестал чувствовать себя. Об этом мне сказала Ши. Она прекрасно знала, все о тех качествах, которыми обладали я и Ранх-ба. Я перестала развивать в себе это самое умение, как только почувствовала, что мои эмоции мне не подчиняются. Со временем все вернулось на круги своя, а вот Ранх-ба дорогу назад потерял безвозвратно. Именно с этим были связаны его слова Пату: "Я никогда не знал, ни любви, ни жалости". Это впрочем не означало, что он никогда не жалел и не любил, просто он забыл те времена, когда его эмоции и чувства подчинялись ему.
Мы вышли на поляну — и мысли мои прервались.
Во множестве на поляне были малиновые кусты и орешники. Трава доставала до пояса.
Нос наполняли запахи цветов и трав и горячий воздух.
Вокруг были звуки и движение. Жужжание мух, тоненький колокольчикоподобный писк комара возле уха, трели всевозможных лесных птиц, стрекотание белок, недовольных тем, что мы потревожили покой этого райского местечка — обо всем этом я могла только мечтать.
Но все это померкло для меня, когда я подняла голову и увидела небо.
Такого цвета раньше я никогда не видела, но точно знала, что это голубой, небесно-голубой. Легкие белые облака, гонимые ветром и… солнце. Его свет слепил глаза, было больно смотреть на этот золотисто-желтый шар.
— Сиэт-ту, я понимаю, ты рада видеть тезку, но это вредно для глаз, — заметил Ев-Ган.
Я нехотя оторвала слезящиеся глаза от солнца, по полю поплыли зеленые, желтые круги и коричневые пятна.
— Пойдемте — нам нельзя останавливаться, — с какой-то грустью сказал Ев-Ган.
Мы снова пошли вперед. Наконец, когда круги и пятна перестали плясать у меня перед глазами, я снова смогла осмотреться. Лица Ши и Ранх-ба имели вид обескураженный, как и мое. Все это великолепие мы видели впервые. Ев-Ган посматривал на нас и усмехался, как отец над своим дитятей, которое сделало первое в своей жизни открытие. Взгляд его чаще останавливался на Ши, и улыбка в такие моменты была ещё ласковее, чем всегда.
Я снова погрузилась в собственные мысли. Я думала об отце, который может быть, уже стал Чено-Лэко и, может быть, исчез. Слезы наворачивались на глазах от одной этой мысли. Больно щемило сердце от того, что я больше никогда не увижу мать и отца, ведь ещё неизвестно, как закончится эта заварушка с Пату.
Мои мысли потекли другим руслом. Я долго и пристально смотрела на лицо подруги. Только сейчас я поняла, как они не похожи. Пату и Ши, брат и сестра хоть в чем-то должны быть похожи, а двух более разных людей я ещё не знала.
В воспоминаниях вставали картины из детства.
Чем старше они становились, тем более непохожими были. Пату — блондин, высокого роста, белая кожа, серые глаза, тонкие острые черты лица. Ши — рыжевато-русая, пышная непослушная шевелюра всегда спадала на плечи волнами (у Пату волосы всегда были прямыми и никогда не вились), ростом она была чуть ниже среднего, чуть смугловатая кожа, глаза голубые, черты лица приятные мягкие, немного крупноватые.