Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка
Шрифт:
— Нет, что ты. Есть небольшие проблемы. Как ты себя чувствуешь?
— Болят немного раны, но Ма-Ши мажет их мазью и всегда становится легче.
Я не могла налюбоваться на него, мне казалось, что вот теперь-то у нас все и должно сложиться, но я не видела собирающихся на горизонте серых грозовых туч.
— Позволь теперь я стану это делать.
— Я буду только рад.
— Ма-Ши, дай мне, пожалуйста, мазь, — сказала я.
— Ему надо поесть, я пойду на кухню, — сказала Ма-Ши, передавая мазь мне.
— Закусив
— Скажите, больного перед смертью кололи? — Да, Семь колотых ножевых ран.
— Не понимаю, как ты с ними смог тащить Ев-Га и Пату?
— Нас окружили в лесу. "Стражи" шли за нами целый день след в след, а ночью напали, им дан был приказ убить нас. Их было человек пятнадцать, а нас всего двое. Из оружия только меч, которым я не владею, правда, у меня при себе оказался ещё нож. У "стражей" же были и клинки, и кинжалы. На меня накинулись сразу трое, одного я уложил, сам до сих пор не понимаю, как, двое чуть не разрубили меня на кусочки.
Я упал и потерял сознание, а когда очнулся, то Ев-Ган был уже мертв, а рядом со мной стояли волки. Я понял, что жизнь моя закончится ещё более бесславно, чем я ожидал. Какого же было мое удивление, когда волки принялись зализывать мои раны. Часть их куда-то ушла, и вернулась с отрядом воинов, после чего все волки исчезли.
— Это были не волки, — сказала Ма-Ши, которая вернулась и стояла в стороне.
— А кто? — спросил Ранх-ба.
— Настоящие волки бы непременно съели бы тебя. У нас есть поверье, что иногда наши Боги приходят к нам в образе орлов или волков, наши боги не всесильны, но помогают нам.
— Как бы там ни было, я здесь, я жив, почти что здоров. Я верю, что все будет хорошо, — сказал Ранх-ба.
Ранх-ба взял у Ма-Ши поднос с тарелками, и стал с аппетитом уплетать обед.
В комнату, пошатываясь, вошел Ев-Ган, он слабо улыбнулся всем нам.
— С возвращением, брат, — сказал Ранх-ба
Ев-Ган ничего не ответил, а сел на пол возле Ши. Он смотрел, на неё, гладил рукой рыжеватые волосы, руки его, не переставая, тряслись.
Ма-Ши хотела что-то сказать, но осеклась.
Поев Ранх-ба, посмотрел на меня и спросил:
— Ты ведь никуда не денешься? Это же не сон, так?
— Этот мир существует покуда мы верим в него, а закроешь глаза и его уже нет, и мы снова стоим у начала веков, — сказала я.
Ев-Ган на знакомые строки не отреагировал, он гладил руку Ши и что-то шептал.
— Боги мои, да он с ума сошел, — тихо всплеснула руками Ма-Ши.
— Что такое? — спросила я.
— Он читает обрядовые стихи на древнем языке, он хочет передать свою жизненную силу ей.
— Ты уверена? — спросила я.
— Конечно, Ма-Ши попыталась отнять руку Ев-Га от Ши, но он вдруг замолк и так страшно на неё посмотрел, что бедная Ма-Ши побледнела и отпрянула от него.
— Любовь укрепит его, — неожиданно сказал Ранх-ба, — любовь лучшее лекарство.
Я удивленно посмотрела не Ранх-ба. Он взял мою руку и поднес к своим губам.
Через некоторое время он так и заснул, держа мою руку в своей.
— Тебе бы шов смазать, да прогуляться, — сказала Ма-Ши.
— Шов я, пожалуй, смажу, но гулять не выйду до тех пор, пока он не будет ходить, — сказала я.
Сквозь легкие шторы проникал приглушенный солнечный свет, с улицы доносилось пение птиц, где-то кричали петухи, смеялись дети. Кругом кипела и шумела жизнь. Мне хотелось, чтобы и вокруг меня жизнь также шумела. Все было так хорошо и спокойно, что меня стало клонить в сон. Я держалась, вдруг понадобится моя помощь. Наконец, сон сморил меня.
Я проснулась оттого, что Ма-Ши трясла меня.
— Что? — спросила я. Лицо её я видела расплывчато, поэтому стала шарить вокруг себя в поисках очков. Ма-Ши сунула мне их в руку и быстро заговорила.
— Ев-Ган надо отрывать от Ши. Девочка почти вернулась к нам, а вот его мы можем потерять.
Я вскочила и подбежала к Ев-Ган. Он был бледен и, кажется, немного состарился. Я попыталась разжать его пальцы, но их села судорога.
— Дай мне иголку или булавку, — сказала я.
Ма-Ши достала из волос шпильку и дала мне.
— Зови Магистра, — сказала я.
Я стала покалывать пальцы Ев-Ган, чтобы разжать их.
— Ты же ей так руку сломаешь, — говорила я трубадуру, не надеясь, что он меня слышит.
Вскоре мне удалось разжать руку Ев-Га.
В комнату ворвался Магистр.
— Прошу прощение за беспокойство, мне уже удалось разжать руку, — сказала я.
— Что происходит? — спросил Магистр горящим взором, глядя на меня.
— Ев-Ган пришел сюда, взял Ши за руку и стал что-то шептать, потом пришлось разжимать его руку, иначе бы он покалечил бы её.
Магистр быстро подошел к Ев-Ган, похлопал его по плечу, Ев-Ган был бледен и холоден.
— Его уже не вернуть, — упавшим голосом сказал Ане-Тион.
— Быть не может, — вскрикнула я.
От моего крика проснулся Ранх-ба.
Я попыталась нащупать пульс.
— Пульс нитевидный и слабый, — сказала я.
— Вынести его на солнце? — спросила Ма-Ши.
Ев-Ган вдруг встрепенулся и открыл глаза и тяжелым взглядом обвел нас, он пошевелил что-то губами, но, не издав ни звука, упал ничком.
Магистр быстрым движением перевернул его и поднес к губам блестящий венец, поверхность его слегка затуманилась.
— Он жив, — с облегчением сказал Ане, — Ма, Скажи Ни-Кит и его ребятам, пусть вынесут всех троих на веранду, там солнца больше, — сказал Магистр сестре.