Работорговцы. Русь измочаленная
Шрифт:
Тибурон перевёл дух, жадно осушил кружку и заговорил снова:
— Расспрашивая прохожих, Удав добрался до родной деревни, но там не признали его. Братья разъехались кто куда, отец с матерью не открыли ему дверь. На пороге стоял не их сын, каким они его помнили в двенадцать лет, а прожжённый каторжник с рожей засиженного арестанта и взглядом голодного ахтунга. Тогда Отморозок ушёл скитаться и набрёл на административно-жилой городок, в котором царил матриархат и правила мудрая матушка-настоятельница. Она поняла, что выросшего в рабстве Отморозка можно использовать в составе группы поддержки, и умело загнала его под каблук. Удав служил её личным телохранителем, а взамен матушка обучила его искусству офицерского боя Кирканкан. Так они подружились. Матушка чувствовала себя с ним в безопасности и всячески благоволила ему, хотя и не
«И эту тварь я бил руками!» — подумал Щавель.
— Потом Отморозок заявился в Москву. Птица Гру владела информацией о секретных ходах, так что он проник в институт Ленина и стал убивать направо и налево. Что его к нам привело, Удав наотрез отказался рассказывать, сколько я ни просил, хотя охотно делился всем самым сокровенным. Но он спас меня, а это главное.
— Зачем ты ему понадобился? — брезгливо поинтересовался Литвин. — Девку Нелимит забрал — это ещё понятно, а ты-то ему на кой?
— Приглянулся, — скромно потупился Тибурон. — Кроме того, я был в явной опале, а Удав привык защищать угнетённых. Так мы сошлись. Удав заботился обо мне, даже в сортир на закорках носил. Платить мне было нечем, кроме афедрона, поэтому взамен помощи я предложил ему крепкую мужскую дружбу, что нашло горячий отклик в душе бывалого каторжника.
Услышав эти слова, достойные мужи переглянулись, а сидящий ближе всех к Тибурону Сверчок отодвинулся подальше.
Щавель выволок из-под койки свой сидор, достал чистый пергамент и свинцовый карандаш, положил на пол перед Тибуроном.
— Нарисуй схему подземного хода, — приказал он. — Расположение и название улиц. Где вход в клоаку, куда она ведёт, как найти ход в институт Ленина. Институт тоже нарисуй: как выйти из подвала, как добраться до капища Мотвила.
— Из института подземный ход ведёт прямо в капище. — Колдун охотно взялся за карандаш и стал набрасывать план, проводя для начала бледные, но удивительно прямые линии. Похоже, он умел рисовать. — Мне было бы удобнее за столом, боярин.
— Нет, — отрубил Щавель. — За столом тебе места нет.
— Как скажешь, командир, — сразу согласился колдун.
Карандаш черкал по бумаге. Все заворожённо смотрели, как на пергаменте вырастают объёмные, с тенями, дома и дороги, как пролегает скрытый под ними ход, как возникает и сгущается укреплённый вал вокруг квартала Ордена Ленина. Наваждение нарушил Щавель:
— Где у Мотвила капище?
— Как где? — измотанный допросом Тибурон даже удивился. — В Казанском соборе.
Глава двадцать седьмая,
в которой Жёлудь вытрясает хабар и несёт продавать на Горбушку
— Умные предвидят проблемы, храбрые их решают, — сказал Щавель.
Остриём свинцового карандаша, который Михан отмыл в горячей воде с золой, чтобы расконтачить от прикосновения петушиной лапы Тибурона, командир провёл над план-схемой подземных коммуникаций. Сначала от лаза в Неглинку до института, затем из института до Казанского собора. Чтобы добраться до капища Мотвила, нужно было выйти в подвал, пересечь цокольный этаж института Ленина и зайти в тоннель, соединяющий его с храмом. Тоннель не запирали. Его активно использовали как служебный ход, самую короткую дорогу из здания в здание. Кроме того, движение в подземелье было скрыто от вражьих глаз. Тибурон сообщил,
— Как скажешь, начальник, — Лузга пригладил с боков ирокез. — Наше дело предупредить, а решать тебе.
— Месседж уловил, прикол понял, — холодно ответствовал Щавель и, спохватившись, с досадой тряхнул головой. — Уже по-московски стал разговаривать. Проклятое место!
— Так ведь к Москве едем, не от неё, — подал голос Сверчок.
— Что же дальше-то будет? — осклабился Лузга.
И тогда Щавель весомо обронил, как приговор вынес:
— Москва.
Изучали план-схему, думали, как лучше разгромить капище Мотвила, чтобы без помех заняться мавзолеем и если не прищучить мумию, то лишить её группы поддержки, а остальное довершат соседи. Уж они не упустят брошенный жирный кусок едва ли не в четверть Москвы размером. Начнут дербанить, перегрызутся между собой при Дележке, и станет им не до железной дороги. Таков был план Щавеля. Теперь требовалось реализовать его.
— В лоб нельзя штурмовать, — рассудительным тоном заявил Литвин, который в первую очередь заботился о сохранении личного состава.
— Верно. Иначе будет как с воеводой Хватом, — поддержал сотника Сверчок. — Тело Ленина живёт и побеждает. Почто людей терять? У нас и огнестрела столько нет, и электричества не припасено, сложим головы на Площади Революции.
Щавель думал. Свинцовый карандаш скользил над картой.
— Первоочередная цель — Мотвил, — остриё подъехало к стенам осквернённого храма, очертило невидимый круг. — Уберём шамана — снимем защиту, а там уже и грубой силой давить можно. Шаман держится на двух опорах: разбойник Дележ и похититель детей сталкер Лелюд. Ни с первым, ни со вторым в подземелье столкнуться не хотелось бы. Один из них циклоп, а циклоп не хуже льва знает о людских слабостях, второй умеет быть незаметным, но опасным, ходит незримо и неслышно, нападает исподтишка. Ему самое раздолье в канализации. Глупо играть на их поле. Будем выманивать на свою поляну и выбивать опоры из-под Мотвила по очереди.
— Как ты собираешься это делать? — поинтересовался Литвин.
— Поймаем ловца на живца.
— Считаешь, Мотвила не одолеть?
Когда достойные мужи разошлись по насущным делам, Щавель приступил к расспросу Тибурона с глазу на глаз.
— Знаешь, как шведы с колдунами борются? — быстро спросил пленник.
— Сжигают прилюдно, топят. — Командир ингерманландского гарнизона был осведомлён, что творится у соседей по ту сторону границы. — Чтобы проверить подозреваемого в колдовстве, его направляют на экспертизу, а там испытывают водой. Как говорится, сделал добро — брось его в воду. Кидают связанного в реку и смотрят, утонет или нет. Добро, как известно, не тонет. Тогда вылавливают его, ниже по течению всегда пикет дежурит с сетью, эксперт пишет заключение. На основании экспертного заключения суд выносит приговор. Осужденного переводят в отделение смертников, и хозяйственный отдел тюрьмы начинает готовить дрова. Если подэкспертный не выплыл, значит, он честный человек. Повезёт — откачают, не откачают, значит, милостивый Господь до срока к себе прибрал. После оправдания обвиняемого начинают судить истца, от которого поступило заявление о причинении магического вреда. За клевету ему крупный штраф положен или конфискация имущества, коли денег нет. Если имущества нет, в кандалы и в тюрьму, пока друзья и родственники не выкупят. У шведов не забалуешь.
Выслушав это, Тибурон глубоко вздохнул, заговорил не сразу.
— Знаешь, что такое шприц?
— Приходилось видеть, — припомнил визит на шведское судно командир.
— Шведские доктора вводят чародею галоперидол, и всё колдунство сразу пропадает.
Щавель оценил придумку варягов:
— Хитрое средство!
— Галоперидол нам здесь не достать. — Тибурон завозился на рогоже, уселся поудобнее, прокрутил в голове договор и двинулся дальше по пути предательства. — Я могу сварить зелье, оно на время лишит Мотвила возможности колдовать, тогда его можно будет убить, рассеять его чары и попробовать лишить силы мумию. Зелье нужно вводить внутримышечно. Вам понадобится шприц, а в Москве его можно купить на Горбушке.