Рабы Тьмы
Шрифт:
— Я всегда восхищался хтонийской прямотой, — заметил Пертурабо, по–прежнему глядя на Аргониса, пока мерцание боевых данных разгоралось и изменялось за его спиной. — Бросок копья, единственный удар, оканчивающий конфликт. Но удар копья хорош ровно настолько, насколько достойна цель, в которую он направлен.
— Вы не отступаете из системы… — начал Аргонис. Вольк коротко рассмеялся, перебив его.
Вольк смотрел на примарха, сдерживая холодное веселье, охватившее его, когда он понял, что именно происходит. Пертурабо бросил взгляд на него, и в лишенных света глубинах глаз примарха он заметил проблеск чего–то, чего не видел
— Ты не видишь, брат, — сказал Вольк. — Ты полагаешь, что единственное наше предназначение — это следовать твоему приказу, что мы — лишь мечи, которыми пользуются и следом откладывают в сторону.
Масса флота Железных Воинов неотвратимо двигалась вперед; вспыхнул выстрел центрального орудия — направленный туда, где боевой корабль Ультрамаринов двигался среди стаи судов эскорта. Корабли–сестры «Железной Крови» разошлись вокруг нее широким конусом. В голограмме один за другим замерцали залпы. Показатели энергии щитов уменьшились. Расход боеприпасов усилился.
— Но мы не инструменты, чтобы нами пользовались, — сказал Форрикс, вставая рядом с Вольком.
Вражеский флот отвечал им. Огонь хлестал внешние элементы строя Железных Воинов. Умирали корабли. Гасли щиты. Раскалывалась броня, выплескивая пламя и свет в темноту. Но «Железная Кровь» пробивалась дальше, и расстояние между ней и «Консулом Вечности» сокращалось.
— Наше железо — в нашей крови, не в наших клинках.
Они теряли корабли. Они страдали. Но всё это не имело значения. Вольк смотрел, как корабли Ультрамаринов кружат по спирали вокруг них, поливая огнем, и знал: там умирают братья по легиону, что кажутся не больше, чем осколками света перед его глазами.
— Почему? — спросил Аргонис, когда «Консул Вечности» загорелся под огнем пяти кораблей.
Пертурабо ответил не сразу. Он смотрел, как растут показатели потерь.
— Потому что мы были созданы, чтобы строить, но теперь мы существуем, чтобы разрушать. — Он поднял руку, и все экраны мигнули и погасли, воздух на месте голограммы опустел. — Отправьте приказы элементам флота разделиться и выходить в варп, как только мы пересечем границу системы.
— Наш курс? — спросил Аргонис, когда Пертурабо развернулся и двинулся к выходу. Автоматы Железного Круга обратили на эмиссара зеленые глаза. Щелкнули и зажужжали изощренные механизмы в их руках — они едва заметно поменяли положение. Это напомнило Вольку, как напрягаются мышцы в руке воина, держащей меч. Лицо Аргониса оставалось бесстрастным.
— Куда мы направляемся? — снова спросил он.
— Даже диким псам Ангрона нужны снаряды и броня, — сказал Форрикс. — Потому мы отправляется в кузницу, что питает их.
— Сарум, — произнес Пертурабо, не оборачиваясь. — Мы отправляемся в колыбель драконов войны.
VI
Малогарст шел по «Мстительному Духу», точно призрак. Коридоры, по которым он шел, были узкими, и до недавних пор ими не пользовался никто, кроме низших обслуживающих сервиторов. Трубы и пучки проводов проходили по изогнутым полукруглым стенам. Воздух
Здесь остались отметины вторжения Волков: стреляные гильзы, осколки керамита, гарь и пыль от взрывов. Малогарст проходил мимо, непрестанно вслушиваясь в изменения в пульсе корабля. Он вместе со своей свитой боевых кораблей снимался с якоря. Снаружи, в темноте, гигантские двигатели извергали плазму в холодный вакуум. Между судами начнут бегать сигналы. Огромные корабли становились в строй рядом с «Мстительным Духом». Вскоре запустятся варп–двигатели и примутся расплетать ткань реальности.
Он подумал про Аксиманда — сомневающегося, благородного Аксиманда, последнего простого воина в Морнивале. Он подумал о том, как тот стоит на мостике, наблюдая за потоком команд, расходящихся по флоту, и маска его пришитого лица хмурится от мыслей о великой войне за пределом всего, что он мог бы себе вообразить. Он был способным командиром, он руководил покорением миров, но командование такой войной, как эта, было слишком для него. Пока что он справлялся, следуя в русле последних приказаний Магистра войны, но вскоре эта инерция иссякнет. Аксиманд знал это, знал, что только Магистр войны способен удержать в узде бурю, которую сам же и породил.
Но что сделает это понимание с Аксимандом? Каким образом бремя неведомого повлияет на его действия? Малогарсту казалось, что он знает, и ему совсем не нравился тот ответ, который он видел.
Он остановился на перекрестке коридоров, сверил свою позицию с мысленной картой и поискал люк в полу. Тот нашелся без особого труда, его очертания были скрыты под пылью и слоем коррозии. Он опустился на колени, нащупывая замок. И замер, обшаривая взглядом темные ответвления тоннелей вокруг.
— Я знаю, что ты здесь, — сказал Малогарст. — Эти театральные жесты так утомляют.
— Но осмотрительность и осторожность никогда не помешают, — ответил голос из темноты.
Из тьмы донесся шипящий вздох и скрежет металла, и Сота—Нул показалась перед ним, вытягивая себя механодентдритами из щели между двумя трубами, точно паук, вылезающий из норы.
Малогарст стиснул зубы. При виде посланницы Кельбор—Хала ему всегда приходил на ум звук хитиновых панцирей насекомых, крошащихся под ногами.
— Надеюсь, ты учел все аспекты/необходимые параметры своего плана, Кривой, — сказала она. Влажный щелчок донесся из–под черных складок мантии. Возможно, подумал Малогарст, это была улыбка. Или смех. — Если ты сделал ошибку, результат вряд ли будет для тебя благоприятен.
— Я благодарен за то, что ты здесь, — выговорил он, усилием воли заставляя себя не скрипеть зубами.
— Коэффициенты искренности в твоем голосе ниже уровня, которого ты достигаешь обычно, — заметила Сота—Нул. — Разумеется, ты доволен, что я здесь. Твои намерения имели бы очень небольшой шанс осуществиться без моего присутствия/сотрудничества.
Малогарст тихо выдохнул. Конечно, она была права. Но он всё равно предпочел бы застрелить ее.
— Идем, — сказал он, потянувшись к ручке люка в полу.