Рабы
Шрифт:
— Если мы их всех не можем уничтожить сразу, значит, нам надо отказаться от борьбы? — сдерживая раздражение, спросил командир отряда.
— Я не досказал еще! — продолжал Сафар-Гулам.
— Сколько человек пойдет с вами, Сафар-Гулам?
— Двадцать. Если мы отгоним басмачей от моста, мы спокойно перевезем на тот берег наше снаряжение. И на том берегу отряд наш обрастет трудовым народом Вабкента, Пирмаста, Шафрикана и Гиждувана. Силы наши там удесятерятся.
— План ваш годится. Но только нужно в него внести уточнения. А именно: перейдя реку, надо обойти басмачей, не вступая с ними в соприкосновение.
Не теряя времени, принялись приводить в исполнение решение командира отряда.
Сафар-Гулам со своим отрядом перешел реку и подошел к деревне Ширин.
Из деревни неслись крики и вопли.
Все жители деревни, от стара до мала, человек двести, залезли на крыши и оттуда звали на помощь.
Подъехав к крайнему дому, Сафар-Гулам негромко спросил жителей:
— В чем дело? Почему такой крик?
Хозяин дома тихо подошел к краю крыши и посмотрел вниз. Вместо ответа он, увидев вооруженных людей завопил:
— Басмачи! И с этой стороны басмачи! Шум и крики возросли.
— Э, братья! — крикнул Сафар-Гулам. — Где басмачи? Мы от властей. Мы их ловим. Где они?
— Если ты от властей, бери их! Они вон там, на том конце деревни.
— Пусть один из вас слезет с крыши и покажет, в каком доме.
— Нет. Мы с крыши не сойдем. Если умирать, так уж лучше в своем доме, у своего имущества. Если ты от властей, сам ищи басмачей, сам их и лови.
Сафар-Гулам махнул на них рукой. Об этой деревне, уединенно расположенной в стороне от больших дорог, много ходило разных смешных историй. Жители ее сохраняли нравы и обычаи каких-то давних времен. Темные и невежественные, они слепо слушались советов своего деревенского «мудреца», мудрость которого породила множество веселых рассказов.
В непроглядной тьме, на узкой кривой улице, не прекращались жалобы и крики, как в курятнике, куда забрался ястреб.
Этот шум помог Сафар-Гуламу незаметно для басмачей почти наткнуться на них.
— Вот они! — шепнул Сафар-Гулам, соскакивая с седла возле стоявших на привязи нескольких басмаческих лошадей.
Отведя лошадей в тупичок между домами, Сафар-Гулам оставил двух партизан на карауле, а с остальными прокрался к дому, где во дворе только что раздался выстрел.
Вскоре они заметили двух басмачей, стоявших у своей коновязи.
— Не стрелять! — скомандовал Сафар-Гулам. — Только мы с Юсуфом стреляем в этих двоих.
Двумя выстрелами они уложили обоих басмачей. Проскочив мимо испуганных лошадей, партизаны добежали до ворот дома и заперли их. Трое басмачей выскочили из дома. Двоих уложили двумя выстрелами. Третий кинулся обратно в дом.
Часть отряда осталась охранять выход из внутреннего двора во внешний, а остальные, подставив друг другу спину, поднялись на крышу.
Еще двоих басмачей свалили, когда они пытались по крыше курятника уйти из дома.
Четверо остальных отстреливались, бегая по двору и не видя в темноте противника, сами же они были освещены тлеющим очагом кухни. В этом дворе они и нашли свой конец.
Сафар-Гулам спустился со стены во двор. Двое из басмачей, тяжело раненные, еще жили.
— Давайте прикончим, — обратился молодой боец к Сафар-Гуламу.
— Нет, был приказ пленных и раненых не убивать. Пусть лежат. Если доживут до утра, отправим их к врачу, — ответил Сафар-Гулам.
Во дворе, среди разбросанных одеял, подушек и всякого скарба, лежало тело человека и валялся убитый баран.
— Что-то он не похож на басмача, — присмотрелся Сафар-Гулам, — он бос, и на нем один лишь рваный халат.
— Это мой муж! — раздался робкий, испуганный женский голос.
— Не бойся, тетя. Мы не басмачи, мы от властей. За что убили твоего мужа?
— Да будет твоя тетка жертвой за тебя, [134] — начала женщина. — Нам сказали, что басмачи взяли Вабкент и ездят по деревням, грабя крестьянские пожитки. Мы испугались, позвали нашего мудреца и попросили совета: «Они находят закопанное в земле. Что ж нам делать?» Мудрец сказал: «Если басмачи придут, вы все свои вещи поднимите на крышу. И там спрячьте». Мы так и сделали и сами с мужем спрятались там же. А басмачи, когда в доме у нас ничего не нашли, вышли во двор и увидели мужа. Муж стоял на крыше и все время кричал: «Басмачи пришли!» А басмачи ему велели сбросить с крыши вещи. Но муж смелый человек, он не испугался и не захотел бросить вещи, а только крикнул: «Я своими руками свои вещи не сброшу. Если хотите — лезьте сами и забирайте». «Тогда мы тебя самого сбросим!» — ответили басмачи и выстрелили. Он упал вниз. Потом мне крикнули: «Сбрось вещи!» Я побросала им вещи, а потом полезла и сама вниз, раз уж муж был внизу, подумав: «Если он мертв, заверну его, если жив — завяжу раны».
134
Да будет твоя тетка жертвой за тебя… — Здесь говорящая имеет в виду себя.
— А кто же убил барана? — удивился Сафар-Гулам.
— Ой, что же я буду делать?! Разве баран тоже разбился? — завопила женщина. Потом продолжала: — Этого барана мы с мужем с трудом затащили на крышу. Когда муж свалился, испуганный баран тоже кинулся за ним. И вот, как видите, разбился. Я этого барана заработала честно своей прялкой. Вот уж никогда не думала, что так глупо потеряю его, столько труда положила, чтоб заработать на него деньги…
Вокруг засмеялись — не удержались. Но слушать ее не было времени.
Сафар-Гулам велел собрать винтовки. Их оказалось десять. Над деревней все еще стоял, не затихая, крик:
— Спасите от басмачей!
На предложение Сафар-Гулама сойти с крыши теперь, когда басмачи были убиты, с крыш продолжали кричать:
— Спасите от басмачей!
Сафар-Гулам знал в этой деревне одного человека и побежал к его дому. Хозяин, как и все, отсиживался на крыше.
— Насыр-ширинец! — позвал Сафар-Гулам. — Иди сюда, не бойся.
— Я не такой дурак, чтобы лезть под твою пулю. Говори оттуда, я здесь услышу… Спасите от басмачей!..