Рабыни рампы

Спенсер Джуди

– Луи, мой папочка никогда не говорил, что ты с причудами. Но ведь люди бывают разные, не так ли? Ладно, я сменю трусики, и потом мы дадим друг другу обет молчания.

Покуда она плескалась в ванной, он изучал ее комнату. Все сделано в дурном вкусе, зато очень чисто. Он начал шарить в ящиках шкафа и наконец выудил оттуда кричащий, повергающий в шок своим кроваво-красным цветом шарф. Он обмотал им лампу. Теперь от нее исходил мягкий, рассеянный свет. Он выключил люстру и остался весьма доволен полученным эффектом. Позитивно приятная атмосфера,

как заметил бы Гидеон.

Она вышла из ванной комнаты, застенчивая, в атласном халате цвета морской волны. Вероятно, это была самая простенькая вещь в ее гардеробе. Сняв халат, она оросила его на спинку стула. На ней были белые трусики, такие, какие продают у Вулворта, то, что он хотел. Она легла рядом.

– Хочешь, я тебя поцелую?
– спросил он.
– Ничего не отвечай, только кивни!

Она кивнула.

Он нежно прильнул губами к ее губам. У него было чистое дыхание, и она даже не поверила, насколько он чист и опрятен. Для нее это имело громадное значение.

"Будет приятно работать, - подумала она, лежа на спине.
– Для разнообразия". Он стащил с нее трусики, начал ласкать. Губы его коснулись ее груди. Когда она рукой пыталась дотянуться до его восставшего естества, он отстранил ее.

– Нет, я сам.

Губы его уже целовали ей шею. Она почувствовала, как отвечает его движениям, побуждая его игрой бедер поскорее проникнуть в нее. Резко подавшись вперед, он проник в нее, охватив ладонями ее голову. В нем, казалось, почти не было веса, и, лежа под ним, она чувствовала себя вполне уютно. Почувствовав, как он убыстряет ритм, она принялась ногтями нежно царапать его вдоль спины. Он кончил, отвернувшись от нее в сторону.

Тяжело вздохнув, лег рядом. Она потрясла его за плечо.

– Эй, дорогой, здесь нечего дремать. Давай, одевайся.

– Прости меня, - он встал и начал одеваться.

– Эй, послушай.

Он послушно посмотрел на нее.

– На твоем месте я бы рассталась с этой бородой. Без нее ты более привлекательный.

Он сонно потер подбородок.

– Спасибо за замечание. Я подумаю.

Она подала ему пиджак.

– Вероятно, ты сильно скучаешь по своей подружке в белых трусиках. Она уехала навсегда? Что с ней? Может, она умерла? Или что-то другое?

– Что-то другое, - согласился он.

– Может, она еще вернется?

– Не думаю, - ответил Джонни.
– Я на самом деле считаю, что она не вернется. Ну… спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

"Дочка" Мэлэхи, надев халат, расправила простыни на кровати, осмотрела ногти, покрытые темным лаком, надеясь, что и остаток ночи будет для нее таким же легким и приятным.

Картонный спичечный коробок лежал на полу.

Если отвлечься от контекста событий, то ничего особенно ужасного не было в том, что спичечный коробок валялся вместе с другим мусором, который накапливается за день на среднем статистическом полу в среднестатистическом многоквартирном доме в Нью-Йорке. Но именно этот коробок оповещал Джонни о том, что у него в квартире

дома побывал визитер, который не удосужился прежде ему позвонить.

Им могла быть и Кэти.

Но он в этом сильно сомневался. После тех прощальных слов, которыми они сегодня днем обменялись, вряд ли он ее скоро увидит.

Во всем мог оказаться виноватым сквозняк.

Вряд ли.

Кто- то вломился к нему в дом. Он был уверен, что непрошенный гость все еще находится там, за дверью, ожидая его прихода. Ожидая момента, чтобы завершить работу, начатую два года назад.

Он надавил на дверь. Она легко, бесшумно отворилась. Он рассмеялся.

Все было в порядке, все было прекрасно. Просто он забыл запереть проклятую дверь. Вероятно, он был сильно расстроен из-за поведения Кэти или же подсознательно увлечен мыслями об Элби. В общем, по каким-то причинам он забыл затворить дверь.

Все еще усмехаясь, он включил телевизор, чтобы с помощью его звука и света прогнать привидение, которое могло притаиться где-то в темном углу. Он пошел в ванную, чтобы умыться.

На зеркале какой-то темной жидкостью, которая вполне могла оказаться и кровью, большими буквами было написано: "В любое время, когда мне понадобишься".

Он выбежал из квартиры, забыв выключить телевизор.

К кому же он мог обратиться? У него был единственный телефон - телефон Мэлэхи. Ирландец велел ему немедленно приходить, предварительно убедившись, что за ним нет слежки.

– Это ты?
– резко спросил Мэлэхи, выглядывая из поставленной на цепочку чуть отворенной двери.

– Да. Ради Бога, впусти меня.

Быстро сняв цепочку, Мэлэхи впустил его. Квартира Мэлэхи была похожа на гарем ранней эпохи, если не считать книг, заставивших на полках почти всю стену комнаты. В основном сборники поэзии. Две девушки, сидя на одном большом стуле, смотрели телевизор. Они были абсолютно голые. Бросив на Джонни бесстрастный взгляд, они снова повернулись к экрану.

Мэлэхи с Джонни устроились с двумя проститутками на кухне - одна из них была чернокожей, а другая цвета оранжевого тигра.

– Ну, - сказал Мэлэхи, разливая по стаканчикам ирландский виски.
– Значит, тебя зовут совсем не Луи?

– Нет, Джон. Меня зовут Джон Эллисон.

– Ах, вон ты кто такой. Никогда бы тебя не узнал, - признался, не скрывая своего изумления, Мэлэхи.
– Значит, ты считаешь, что к тебе наведался не вульгарный взломщик и написал эти слова на зеркале в ванной?

– Если бы он на самом деле оставил что-нибудь вульгарное - типа е… твою мать или что-то в этом роде, стараясь выразить свои несложные чувства, тогда да. Но это не был взломщик. Это был тот человек, который сделал меня калекой.

– Почему он тебя преследует?

– Не знаю, - Джонни потягивал виски, выражая напитку большую благодарность за охватившее все тело приятное тепло.
– Все считают, что я могу его опознать, но я не могу этого сделать. Полицейские думают, что он мне заплатил за молчание.