Рабыни рампы
Шрифт:
– Но в Лос-Анджелесе других профессий для женщин просто нет.
– Но только не в прелестном Роздейле. Что привело вас в наш старый, добрый Роздейл?
– Нужна смена обстановки, - ее стаканчик стоял пустой. Она глазами указала ему на это, и он тут же позвал бармена.
Очко в твою пользу, Глен.
– Ну, а что вы скажете о себе?
Он в это время вел с собой спор относительно того, следует ли ему пить столько, сколько она: стаканчик она, стаканчик он.
– Гмм. Каждому необходима смена
– Нет, не приходилось.
Она уже все для себя решила: она отправится с ним к себе домой, если только не подвернется что-нибудь получше.
– Очень плохо. Вейл - фантастическое место.
– Угу, - она пристально разглядывала его через край нового стаканчика с виски. В стекле лицо его раздваивалось, подбородок отходил от носа с глазами почти на целый дюйм. А когда он начинал говорить, становилось еще смешнее.
Автомат для пластинок ревел, издавая какую-то мелодию рока под равномерные удары барабанов. Бум-ба-ба-бум. Глен предложил ей потоптаться. Она подумала, что сейчас это в самый раз. Они рассмеялись. Он вытащил Лейк на круг, и они начали раскачиваться, тесно прижавшись друг к другу. Она была достаточно пьяна и не могла танцевать хорошо. Лейк это понимала и, вцепившись в костюм Глена, следовала за ним в том направлении, которое он выбирал.
Официантка подошла к бармену.
– Ты считаешь, что я ужасно выгляжу…
– Что ты! Отнюдь.
– Мне всегда нравится наблюдать, как они выкрутасничают. Мне нравится, когда красивые девушки строят из себя идиоток. Говно, правда?
Он пожал плечами.
– Все по-человечески. Но ты все равно самая красивая девушка в этом зале, если ты хочешь знать мое мнение на этот счет.
Улыбка озарила невыразительные черты ее лица, придавая ей больше привлекательности. Бармен заставлял ее чувствовать, что она может нравиться.
– За это, парень, тебя впереди ожидает дикая, страстная ночь, - она проскользнула мимо, наградив его зад любовным шлепком.
Через плечо Глена Лейк наблюдала за публикой. Она испытывала какую-то горячую, острую боль в груди, словно кто-то затолкал туда кусок разбитого стекла. Глен мусолил ей мочку уха, словно размышляя, каким кратчайшим путем подобраться к губам. Губы его потихоньку, словно сороконожка, поедали пространство ее мягкой кожи на шее.
Она неловко его оттолкнула.
– Извини, Глен, Но так не пойдет. Я испытываю непреодолимое желание посидеть на твоем пиджаке…
– Ради Бога, - рассмеялся он.
– И вообще, мне пора домой, - подойдя к стойке, она дрожащей рукой оставила чаевые и, одурев от алкоголя, пошатываясь, неуверенной походкой направилась к выходу, к стоянке.
– Ключи, черт подери, - выругалась она сквозь зубы, шаря в
– Пошли, беби, - это был Глен. Он шел за ней.
– По-моему, я ошиблась, Глен. Я не могу назначать свидание человеку, который приобретает свой гардероб на дешевых распродажах, - она рассмеялась. Глен по-прежнему стоял перед ней. Ему было не до смеха.
– Оставь меня в покое! Понимаешь?
– Но ты же говоришь это несерьезно. Я тебе не верю, - он, прислонив ее к машине, прильнул к ней нижней частью тела.
– По тому, как ты подошла ко мне в баре, я сразу понял, что ты распалилась и хочешь пощупать то, что у меня есть.
– Но только недолго, - опустив руку, она ухватилась за твердый член, резко, что было силы сжала его. Еще крепче. Он завопил и перегнулся надвое. О Боже! Он стал тихо материться от испытываемой боли.
– Разве ты не могла просто сказать - нет?
– спросил он, уязвленный в своей гордости.
– Дразнящая член п…! Динамистка, - не разгибаясь, он добрался до автомобиля и, сев в него, нажал на газ. Гравий прыснул из-под шин.
– Все равно у тебя костюм психоаналитика, - крикнула она ему вслед, наглотавшись чуть больше пыли, чем обычно.
Как выяснилось, она забыла запереть машину и теперь, усевшись, принялась шарить в сумочке.
– Куда же запропастились эти задроченные ключи?
– горестно причитала она.
– Проснись. Давай, давай!
Кто- то тряс ее за плечо. Нет, не грубо, довольно вежливо. От этого человека исходил приятный запах, похожий на тимьян.
– Слава Богу, тимьян на моей стороне, - идиотски пел чей-то голос в ее сознании.
У нее страшно болела голова. Она со стоном открыла глаза.
– Мистер бармен, известно ли вам, что нет ничего хуже на свете, чем просыпаться с похмелья?
Он кивнул.
– Хотя вы проснулись, но по-прежнему пьяны.
– О, эта головная боль меня прикончит.
– Судя по всему, вам не следует сейчас ехать домой…
– Пит!
– официантка стояла на крыльце в легком жакете.
Тревожные предчувствия избороздили ее лицо. Он рысцой побежал к крыльцу, и они о чем-то переговорили. Не требовалось умения читать по губам, чтобы понять суть их беседы.
– Что происходит?
– Она перебрала. Я отвезу ее домой. Свою машину оставлю здесь. Ты завтра за мной заедешь?
– Само собой. Ведь я люблю тебя.
– И я тебя тоже.
Сев в машину Лейк, ровно через восемь секунд поисков он обнаружил в сумочке ключи и завел двигатель. Они выехали на главное шоссе.
– Где вы живете?
Она, закусив губу, не скрывала своей озабоченности. Он сверкнул на нее глазами.
– У вас что, неприятности?
– Что-то вроде этого.