Рабыня для друга
Шрифт:
Как же низко я пала. Сижу спокойно и смотрю на себя в зеркало. Не пытаюсь предпринять попыток сбежать. Да и зачем? Куда? Меня все равно найдут и убьют, а так…
А так я буду игрушкой, готовой ублажать мужчину по первому зову, той, которую будут обучать для другого. Когда все процедуры были закончены, мне позволили посмотреть в зеркало. Там в отражении была новая я. Нет, я не выглядела, как дешевая шлюха, скорее, я походила на девушку богатого мужчины, эдакого папика. Да что там. В глазах всех этих людей я и была игрушкой сорокалетнего мужчины,
Сейчас я была красивой, и нет, я себе не льстила, это было действительно так. Даже веснушки смотрелись более менее нормально. Огненные рыжие волосы мне так и оставили, увы. А я так хотела хотя бы раз почувствовать себя нормальной, не ведьмой, сломавшей жизнь родителям, не девочкой для битья из детдома и не шлюхой, готовой раздвигать ноги.
Я так хотела жить… обычно. Утром на работу, вечером домой, готовить ужин и ждать мужа, родить ребёнка, водить его в садик, в школу, оплачивать университет и на старость лет получать пенсию. Для кого-то я была тупой идиоткой, готовой прозябать от зарплаты до зарплаты, но вот такой жизни я тоже не хотела. Быть игрушкой? Сосать, когда надо, раздвигать ноги по первому требованию и красиво выглядеть, чтобы радовать глаз?
Уж не знаю, что увидели на моём лице все, кто надо мной трудился, но никто из них не проронил ни слова. А потом… потом за мной пришёл Матвей. Полоснул взглядом с головы до ног и, взяв за руку, повёл за собой к машине.
Несмотря на красивые дорогие вещи и мой новый образ, я чувствовала себя грязной. Знаю, что у меня не было выбора, меня бы принудили и силой заставили сесть в кресло, но… я даже не попыталась возразить. Сидела, как кукла и ждала, когда надо мной поколдуют, сделав красотку, под стать ему. Это ощущение прибавляла ещё и сегодняшний секс, когда я спокойно не только ноги раздвинула, но и получала удовольствие, извивалась, стонала и кричала.
Мой смех, как раскат грома в погожий день, раздался в машине. Краем глаза я заметила, как Матвей удивлённо смотрит на меня, а я просто смеюсь и не могу остановиться. Нет, мне не смешно, но смех — это хотя бы какие-то эмоции, способ выпустить пар, забыться.
— Что случилось, Соня? — обеспокоено спросил Матвей.
Нет, я не ответила. Игрушка просто продолжала смеяться, медленно катясь к истерике.
— Посмотри на меня, — меня больно тряхнули, так, что смеяться перехотелось сразу. — Что не так?
— Всё не так, — усмехнулась я.
— Что именно, Соня? Всё было нормально ведь.
— Для тебя да, но что чувствуют другие тебе же плевать, верно?
— Блять, да что такое? Какого хера тебе не понравилось? Тебя нарядили в новые шмотки, накрасили, волосы вернули. Что не так?
— Это и не так. Ты сделал из меня куклу, тупую подстилку для себя, а когда попользуешься — отдашь другу, — не знаю почему решила откровенничать, но сдержаться не смогла. — Ты сделал из меня бездушную барби, готовую удовлетворять твои потребности, когда тебе вздумается.
— Бездушную говоришь? — Матвей зло оскалился. — Останови машину, — громко сказал он.
Машина остановилась, а я заледенела. Матвей вышел, вытащив меня за локоть. Я оглянулась. Вокруг ни одной живой души. Какие-то постройки, гаражи. Мы за городом, что ли?
— Потеряйтесь, — бросил он водителю.
Только сейчас я заметила, что за нами ехала ещё одна машина. Видимо, охрана. Я стояла и смотрела вслед уходящему водителю. Как только он сел в другой автомобиль, я заледенела, понимая, что они оставили нас одних. Возможно, далеко они и не уедут, но спасти и помочь мне будет некому. Вряд ли он что-то сделает со мной, однако то, что я явно болтнула лишнего, уже осознала.
Матвей снова взял меня под руку, потащил к капоту машины. Отпустив мою руку, он вкрадчиво сказал:
— Что ты там говорила о бездушной игрушке?
— Н-н-ничего, — мне было достаточно одного его яростного взгляда, чтобы понять: мне лучше молчать и не злить его дальше.
— Почему же ничего? Я помню каждое слово, но уверяю тебя, Соня, ты ошибаешься.
— Я никогда не ошибаюсь, — внезапно проговорила я. — Ты сделал из меня ту, кого хотел видеть рядом. Что, с короткими волосами и небритым телом я тебя не возбуждаю? Захотел красивую ученицу? Зачем всё это, Матвей? Зачем, если ты всё равно меня отдашь ему. Или ты для него меня сделал красивой?
Что я там говорила о «не злить» и «яростный взгляд». Дура. Вот сейчас он был яростным, а тогда так… слегка злым.
— Молчи, Соня. Ты многого не знаешь.
— Да? Ну так ты же мне ничего не говоришь. Что я должна знать? Я игрушка в твоих руках, а ты — в его. Что тебе не нравится, что кукла заговорила? Лучше, когда я просто стону, когда ты меня трахаешь, так хорошо? Ну так снимай штаны, я отсосу, чего уж там, — закончила свою тираду.
— Становись на колени, — резко бросил он, расстёгивая пряжку ремня.
Я уставилась на него, не до конца понимая, что произошло.
— На колени, — повторил Матвей, расстегивая пуговичку и змейку брюк.
Осознание того, что происходит, лавиной обрушилось на меня. Я взглянула в его глаза, полные злости, ярости и похоти, ища там что-то человеческое. Осознав, что он не шутит, я начала дрожать, но упорно продолжала стоять на месте.
— Чего ты медлишь, Соня? Не ты ли предложила снять штаны, чтобы ты могла отсосать, а? — он приблизился и резко дёрнул меня за затылок к себе. — Говори.
— П-п-прости, — промямлила я.
— Нет, Соня. За свои слова нужно отвечать, — отошёл на шаг назад. — Становись на колени и делай то, что предлагала.
Дрожа всем телом, я начала опускаться. По щекам текли слёзы. И главное, в чём он виноват? Я сама устроила истерику, наговорила ему всякого, вот ЭТО тоже предложила сама. Опустившись на колени, я склонила голову к груди, не желая видеть того, что произойдёт.
— Посмотри на меня, Соня, — услышала я просьбу мужчины.