Рабыня
Шрифт:
Рангар не понял в какой момент произошла перемена, но фэйри вдруг выпрямилась, задрала подбородок, и он готов был поклясться, она бросила ему вызов. Её яркие зеленые глаза просто полыхали от чувства собственного достоинства, горящего в них. Она повела плечом и оттолкнув связанными руками стражей, сама подошла к алтарю.
Темный эльф сделал знак, и дроу поднял её на руки, а затем аккуратно положил прямо на холодный белый камень. По виду, алтарь в храме напоминал наковальню кузнеца, только отличался углублением внутри и слепящим белоснежным цветом. С годами, камень не только нисколько не потемнел, даже наоборот,
Спиной почувствовав холод, Тариса напряглась, а наглый дроу принялся распутывать шнуровку на жестком корсете. Вскрикнув, и взмахнув руками, девушка стала сопротивляться.
— Я сам, — тихий но твердый голос за спиной дроу заставил того, отойти от неё на шаг. Лорд Ранимир подошёл к дочери и быстро развязал завязки, ослабив корсаж.
— Спасибо, отец. Передай маме и брату, что я их люблю. И тебя… люблю, папа.
Как только девушка произнесла последние слова, она закрыла глаза и замерла, ожидая момента, когда её жизнь оборвет древний ритуальный клинок в руках темноволосого «палача».
Эльф наблюдал за ней. За тем, как она прощалась с отцом, как сопротивлялась рукам Дарта. Он следил как ястреб, за её прекрасными зелеными глазами, которые скрыли от него свою яркую прелесть, за длинными волосами, стекающими с алтаря словно черная река, и напоминающие своей темнотой — озеро Лашри, в окрестностях Харатара. Он уже в который раз отметил — как она красива, и в который раз отбросил эти мысли подальше, предпочитая не думать о ней вообще. Ему нужно было всего лишь отнять её жизнь, за то, что она сделала и забыть о ней навсегда.
Рангар взмахнул кинжалом, целясь прямо в сердце девушки, но так и не донес его до цели. Мелодичный и звонкий голос, остановил его руку.
— Стойте!
Темный принц недовольно посмотрел на нарушителя и оторопел: он узнал ту, которой принадлежал этот голос, ту, которой здесь быть вообще не должно.
— Ты не можешь замарать её кровью этот алтарь. То пророчество, что было дано тебе мною… ты забыл его?
— Нет, но она лишила меня возможности осуществить его. Она помогла сбежать Лоэлии — той, кого ты пророчила мне в жены. Это её наказание за предательство своего народа.
— Предательство, говоришь? Скажи мне, темный принц повелитель Харатара, что ты знаешь о жертвоприношениях фей?
— Все, — Рангар уверенно смотрел на красавицу, что стояла напротив и улыбалась ему. Серебряные кудри её, были озарены лиловым светом, льющимся из сферы, опутанной нитями жизни, и переданной ей богами сотворения. Символ её дара висел на тонкой цепочке, что обвивала хрупкую шею.
Оракул — величайшая провидица и самая прекрасная из живущих женщин. Эта дева была лишена счастья и обречена на вечное одиночество, но она знала то, что было неведомо другим. Судьба мира — вот то, о чем ведала прорицательница и Рангар не мог бы противится ей, даже если бы и захотел.
— Ты не знаешь ничего…а я знаю. Если ты прольёшь кровь фэйри на этот священный алтарь, что знал лишь чистые жертвоприношения, то изменишь свою судьбу… Ведь это ты теперь их господин.
Оракул взглянула ему в глаза и темный утонул в её очах цвета фиалок. Уже сдавшись, эльф спросил:
— Тогда, что я могу сделать? Какое наказание будет равно по силе тому, что я готовил для неё. Если
— То, что хуже смерти…то, что отнимет не жизнь, но душу и волю.
Рангар понял. Он наконец-то понял, о чем говорила Оракул. Рабство. Вот то, что хуже смерти. Вот то, что она заслужила. Рабство. Она станет — рабыней. Рабыней, привязанной к нему по воле древнейшего артефакта, рабыней не имеющей права причинить ему вред. Решено.
Хамир стоял неподалеку и смотрел на разворачивающиеся перед ним события. Рангар сообщил жрецам и лорду об участи, которая ждет его дочь. Фэйри молчали, и только Ранимир посмел возразить ему.
— Она, не может стать рабыней. Она рождена свободной, и по рождению и по положению — она аристократка. Лучше убей мою дочь, но не навлекай позора на мой дом.
— Она станет рабыней, это будет её расплата за совершенное преступление, — и темный эльф стащил Тарису с алтаря.
Девушка все прекрасно слышала, но молчала. Она готова была принять смерть, но проклятый эльф все решил за неё. Надавив на плечи девушки, Рангар поставил её на колени. Взявшись правой рукой за её шею, он заставил Тарису поднять голову.
— Когда я закончу, ты пожалеешь что родилась на свет фэйри, и что посмела перейти мне дорогу тоже пожалеешь.
Он слегка сдавил её горло и Тариса поняла, что смерть действительно была бы лучшим избавлением.
Принц Рангар порезал ей палец используя «Сердце фэйри», затем, то же самое сделал сам. Прошептав заклинание темный слизал кровь с её пальца, а своим — окровавленным, начал рисовать узоры на её шее.
Тариса почувствовала как по её коже словно поползли сотни змей, пробегая по телу и заставляя её дрожать от омерзения. Затем, всю её фигуру окутало темно-фиолетовое свечение, оно закружилось вокруг, подобно сотне воронов. Ей казалось, что этот свет, словно иглы, протыкает её тело насквозь, заставляя корчиться и стонать от боли. А когда темный отошел от неё на шаг, она почувствовала как боль отступает. На её место пришли гнев и ярость. Ей хотелось выцарапать темному глаза, вцепиться в его лицо, чтобы он почувствовал на своей шкуре, что значит испытать то, чему он только что подверг её тело.
Хамир уже давно подошел к той, что призвал специально, чтобы уберечь друга от самой большой ошибки.
— Спасибо, что пришла.
— Ты же знаешь, я не смогла бы отказать тебе, вампир.
— Да, знаю. Именно поэтому и воспользовался вызовом. Прости меня, Маэль, за то, что потревожил тебя.
— Ты сделал все правильно, Хамир. А теперь, смотри…
Оракул кивнула головой в сторону принца и фэйри, которая корчилась от боли на полу. Свечение взвилось вверх и оставило, свернувшуюся в клубок девушку. Но вот фэйри поднялась, с яростью глядя на темного эльфа и вампир увидел то, что хотела показать ему Маэль.
— Да ведь это же…
— Молчи, не вздумай сказать ему сейчас. Он поймет сам, когда придет время, — Оракул остановила дернувшегося Хамира, который собирался помчаться к другу и испортить ей все представление. Не-ет, она сама собирается наблюдать за этим, своими глазами…
— Но ведь он же, — Хамир снова повернулся к Оракулу, но она только загадочно улыбнулась и прижала пальчик к губам, призывая его сохранить в тайне то, что он увидел.
— Обещай мне, что ты не скажешь, — Оракул хитро подмигнула ему.