Ради острых ощущений. Гремучая смесь

Никольская Наталья

Но сон не шел. Мне представлялся Пашка, то закованный в кандалы, то вкалывающий на каторге, то стоящий перед виселицей. В общем, всякая чушь лезла в голову. Я даже встала и выпила таблетку димедрола, хотя со мной такое случается крайне редко.

После этого я опять легла в постель, но только почувствовала, как руки и ноги стали наливаться тяжестью, а мозг вот-вот готов был отключиться, раздался звонок в дверь. Он прозвучал как выстрел для моего разыгравшегося воображения. Неохотно выбравшись из постели,

я подошла к двери и поинтересовалась, кто это пытается меня потревожить в столь поздний час?

— Откройте, милиция! — раздался за дверью скрипучий голос.

Ага, Шип наконец-то вспомнил обо мне. Нашел время!

— А в чем, собственно, дело? — спросила я так, как, наверное, спросила бы Ольга. — Что вам нужно здесь среди ночи? Я милицию не вызывала! — теперь это уже был и мой стиль, и моя лексика! Может быть, не стоило реагировать столь бурно, но меня возмутило, что милиция решила навестить меня как раз в тот момент, когда я почти заснула.

— Вы Полина Андреевна Снегирева? — спросили за дверью. У меня мелькнула мысль сказать, что нет, я Маргарита Павловна Воробьева, но решила не играть с огнем.

— Да, это я. А что все-таки произошло?

— Полина Андреевна, вы, пожалуйста, все же откройте. У нас к вам есть несколько вопросов.

— А санкция у вас есть?

— Есть, — проскрипел человек за дверью.

Поняв, что ничего хорошего своим упрямством не добьешься, я открыла дверь. В квартиру вошли три человека. Старший из них, с капитанскими погонами, сразу же прошел в комнату, заглянул в шкаф и под диван, а остальные проверили ванную, туалет и кухню.

— Что вы ищете, позвольте узнать? Может быть, я смогу вам помочь? — продемонстрировала я горячее желание сотрудничать с милицией.

— Мы разыскиваем Павла Глазунова, находящегося в бегах. Вы что-нибудь знаете о том, где он находится? — спросил капитан. Это он, оказывается, был обладателем скрипучего голоса.

— Нет, — сказала я как можно убедительнее. — Одно могу сказать точно: у меня его нет! Я сама его ищу весь день. Уж не знаю, что и думать! — Я даже всхлипнула, произнося эти слова. Пресловутую газету с рассказом о Пашкином преступлении я предусмотрительно сожгла в туалете задолго до приезда милиции,

— Скажите, Полина Андреевна, а когда вы видели Глазунова в последний раз?

— Да вчера вечером, — утерла я слезы. — Вернее, теперь уже позавчера.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно уверена! — совершенно честно ответила я.

— А что вы скажете на то, что у нас есть свидетели, утверждающие, что Глазунов в тот вечер был вместе с ними?

— Что я могу сказать? Значит, ваши свидетели липовые!

Я опять разговаривала грубовато. Но я раньше никогда не имела дела с милицией — бог миловал! — и не знала, как следует вести себя в такой ситуации.

— Полина

Андреевна, вы знаете, что бывает за дачу ложных показаний?

— Я-то знаю, а вы вот скажите об этом вашим свидетелям! Они, видимо, этого не знают, иначе не говорили бы, что Павел был с ними вчера!

Именно так и надо, уверенно и возмущенно!

— Полина Андреевна, а какие отношения связывают вас с Глазуновым?

Это уже был вопрос из другой оперы. Так я и ответила капитану, но в смягченных выражениях:

— Простите, а какое это имеет значение? Если это так важно, можете считать, что мы с ним друзья.

— Близкие? — прищурился капитан.

— Очень, — призналась я и продолжила: — А скажите, пожалуйста, что все-таки с Павлом? Он жив? — Даже голос мой задрожал, когда я это спросила. Может быть, во мне погибла талантливая актриса? Хотя я недавно так переволновалась, что почти и не играла.

— Мы надеемся, что жив. Глазунов не звонил вам?

— Нет, — честно ответила я.

— Ни домой, ни на работу?

— Нет.

Пашка же действительно не звонил мне, поэтому отвечать мне было легко, ведь я была абсолютно искренна.

Похоже, капитан мне поверил. Он сразу смягчился и сказал:

— Будьте добры, Полина Андреевна, как только вам что-нибудь станет известно о Глазунове, ну, может, он объявится или позвонит, сразу же сообщите нам. Это в его же интересах.

— Хорошо, — мотнула я головой. — А если нет, не объявится? — тут я почти зарыдала.

Капитану стало даже жалко меня, он похлопал меня по плечу и сказал:

— Ну-ну, все обойдется.

Хочет Пашку в тюрьму посадить, а мне говорит, что все обойдется!

Хотя что его винить, это ведь его работа. И получает он за нее совсем небольшие деньги.

И за эти деньги он должен среди ночи ехать к какой-то Полине Снегиревой и разыскивать Глазунова Павла. Но у него свой интерес, а у меня свой. Поэтому я посмотрела прямо в глаза капитана и спросила проникновенно:

— Товарищ капитан (я понятия не имела, как теперь следует говорить: товарищ капитан или, может быть, господин, и спросила по старинке), скажите, пожалуйста, что все-таки случилось с Павлом?

— Почитайте сегодняшние газеты, — вздохнул капитан, — все узнаете. Полина Андреевна, может быть, нам придется вас вызвать к себе. Будьте готовы.

— Хорошо, я всегда готова прийти к вам на помощь, — ответила я.

Они попрощались и ушли. Я наконец легла и уснула.

ГЛАВА 2 ОЛЬГА

Эти два дня я решила посвятить отдыху. Детей забрала моя бабушка, Евгения Михайловна, работа была закончена, и я могла валяться в постели. Вставать не хотелось, готовить завтрак — тем более. Не хотелось даже включать телевизор.