Ради острых ощущений
Шрифт:
– Ну, не знаю…
– Это достаточно справедливо, – тихо сказал он.
Он ошеломленно уставился на меня.
– И меньше, чем за шестьдесят, я на это не пойду, раз уж ты берешь себе пятерку.
Он явно не знал, смеяться ему или плюнуть. Я оставил его с его сомнениями и, усмехаясь, вышел, чтобы увезти Спаркинг Плага обратно в Йоркшир.
Глава 5
В пятницу вечером я снова сидел в пивной в Слоу и через всю комнату обменивался зверскими взглядами с Соупи.
В воскресенье половина конюхов взяла выходной,
Всю следующую неделю я ухаживал за своими тремя лошадьми, читал отчеты о скачках и размышлял – с нулевым результатом. Пэдди держал себя холодно, и Уолли тоже – видимо, Пэдди доложил ему о моих отношениях с Соупи. Неодобрение Уолли проявилось в том, что он заставлял меня делать больше положенной мне доли дневной работы, поэтому каждый день, вместо того чтобы отдыхать после ленча до четырех часов, когда начиналась вечерняя работа в конюшне, я должен был подметать двор, дробить овес, резать солому, мыть машину Инскипа или окна в пустых стойлах. Я делал все без звука, рассудив, что если в будущем мне понадобится срочно поругаться и уволиться, ежедневные одиннадцать часов работы послужат достаточным основанием для недовольства.
Как бы то ни было, в пятницу я снова отправился со Спаркинг Плагом на соревнования, на этот раз в Челтенхем, причем компанию мне составлял не только водитель фургона, но и Гритс со своей лошадью и старший разъездной конюх.
В конюшне ипподрома я узнал, что в этот вечер жокей-чемпион прошлого сезона давал обед и все присутствующие намерены отпраздновать это событие, посетив городские танцы. Поэтому мы с Гритсом, устроив своих лошадей, поужинав и приведя себя в порядок, тоже отправились на автобусе в город и купили входные билеты. В большом зале громко и старательно играл оркестр, но танцующих было пока немного. Девушки стояли кучками, разглядывая также державшихся вместе молодых людей, и я вовремя удержался от удивленного замечания – ведь Гритсу это казалось вполне естественным. Я увел его в бар, где конюхи с ипподрома уже смешались с местными жителями, и взял ему пива, сожалея о том, что ему придется стать свидетелем моего поведения. Бедняга Гритс, он разрывался между преданностью Пэдди и явным расположением ко мне, а я намеревался окончательно его разочаровать. Мне хотелось все ему объяснить. Искушение провести спокойный вечер было сильно. Но разве я мог упустить неповторимую возможность только для того, чтобы временно сохранить уважение одного глуповатого конюха, как бы он ни был мне симпатичен? Надо было отрабатывать десять тысяч фунтов.
– Гритс, найди какую-нибудь девушку и потанцуй. Он медленно улыбнулся.
– Я здесь никого не знаю.
– Не имеет значения. Любая будет рада потанцевать с таким отличным парнем. Пойди и пригласи.
– Не
– Ладно. Выпей еще кружку.
– Я еще эту не допил.
Я обернулся к стойке, на которую мы опирались, и со стуком поставил свои едва начатые полпинты на прилавок.
– Я сыт по горло этим лимонадом, – яростно заявил я. – Эй, бармен, двойное виски!
– Дэн! – Гритс был расстроен моим тоном, значит, я выбрал его правильно. Бармен налил мне виски и взял деньги.
– Не уходи, – громко сказал я ему, – налей сразу еще порцию.
Я скорее почувствовал, чем увидел, как группка конюхов в дальнем конце бара обернулась, чтобы рассмотреть меня, поэтому я взял стакан, в два глотка прикончил виски и вытер рот тыльной стороной ладони. Пустой стакан я подвинул к бармену и заплатил за вторую порцию.
– Дэн, – потянул меня за рукав Гритс, – может, не стоит?
– Стоит, – нахмурился я. – А ты пойди потанцуй.
Но он не ушел. Он смотрел, как я выпил второй стакан и заказал третий, и в глазах его была тревога.
Несколько парней подошли к нам поближе, пробравшись через толпу.
– Эй, приятель, а ты не слабо поддаешь, – заметил один из них, высокий тип приблизительно моих лет в ослепительно ярком синем костюме.
– Не твое собачье дело, – грубо отрезал я.
– Ты не у Инскипа работаешь? – спросил он.
– Угу… у Инскипа… у чертова Инскипа…
Я взял третий стакан. Я могу выпить много виски, и голова у меня при этом остается ясной, тем более что сегодня я намеренно плотно поужинал. Я прикинул, что смогу оставаться трезвым довольно долго после того момента, когда в глазах окружающих уже должен буду захмелеть, но представление надо устроить раньше, пока публика сама достаточно трезва, чтобы все вспомнить на следующий день.
– Вонючие одиннадцать фунтов, – злобно продолжал я, – это все, что ты получаешь, а ишачишь семь дней в неделю.
В некоторых мои слова нашли сочувственный отклик, но Синий Костюм сказал:
– Зачем же тогда выбрасывать их на виски?
– А почему бы и нет, черт побери? Классная штука – так и шибает по мозгам. Когда столько вкалываешь, надо же как-нибудь взбодриться.
Синий Костюм обратился к Гритсу:
– А твой приятель здорово взбешен.
– Такое дело… – произнес Гритс с обеспокоенным видом, – я так думаю, что ему всю эту неделю приходилось делать много дополнительной работы, вот что…
– Ты облизываешь лошадей, за которых плачено по нескольку тысяч, и точно знаешь, что от твоей работы зависит, выиграют они или нет, а тебе приличное жалованье не желают платить…
Я покончил с третьей порцией виски, икнул и сказал:
– Это несправедливо.
Бар заполнялся людьми. По их внешности и по обрывкам взаимных приветствий я заключил, что по меньшей мере половина присутствующих так или иначе связана со скачками. Город был битком набит клерками букмекеров, «жучками» и конюхами, и танцы были устроены, чтобы их привлечь. Огромное количество спиртного начало исчезать в их глотках, и мне с трудом удалось поймать бармена, чтобы он налил мне четвертую порцию двойного виски за последние пятнадцать минут.