Ради острых ощущений
Шрифт:
Мою судьбу решил не кто иной, как Джерри. После ужина (печеные бобы с хлебом, но слишком мало) мы с ним уселись за столом, разложив на нем комикс. С тех пор, как ушел Чарли, у нас не было приемника, и вечера проходили еще скучнее обычного. Ленни с Кеннетом играли на полу в кости. Сесил отправился надираться. Берт сидел по другую сторону от Джерри, погрузившись в свой беззвучный мир, и наблюдал за катающимися по цементному полу костями.
Дверца духовки была открыта, все конфорки электроплиты включены на полную мощность – это была гениальная
Грязная посуда сложена в раковину. С потолка, подобно карнизу, свисает паутина. Голая электрическая лампочка освещает голые кирпичные стены. Кто-то пролил чай на стол, и угол Джер-риного комикса намок.
Я вздохнул. Подумать только – теперь, когда у меня не было выбора, меня не радовала возможность расстаться с этой жалкой, убогой дырой!
Джерри оторвался от комикса, отметив пальцем нужное место, чтобы не забыть.
– Дэн!
– А?
– Эдамс побил тебя?
– Да.
– Я так и думал. – Он кивнул несколько раз подряд и вернулся к своему журналу.
И тут я вспомнил, что он выглядывал из соседнего стойла, перед тем как Эдамс и Хамбер подозвали меня.
– Джерри, – медленно сказал я, – а ты слышал, о чем говорили мистер Эдамс и мистер Хамбер, когда ты был в стойле охотничьей лошади?
– Да, – ответил он, не отрываясь от своего занятия.
– О чем?
– Когда ты убежал, мистер Эдамс засмеялся и сказал хозяину, что ты долго не выдержишь. Не выдержишь… – рассеянно повторил он, – не выдержишь…
– А до этого? Ну, когда они только подошли туда, а ты выглянул и увидел их?
Он обеспокоенно поднял голову, забыв отметить пальцем, где остановился.
– Я не хотел, чтобы хозяин заметил меня, понимаешь? Я должен был гораздо раньше закончить с этой лошадью.
– Ясно. Так ведь все обошлось – тебя не застукали? Он расплылся в улыбке и покачал головой.
– И о чем же они говорили? – напомнил я.
– Они очень сердились из-за Микки и говорили, что надо срочно заняться следующим.
– Следующим – чем?
– Не знаю.
– А еще что-нибудь ты помнишь?
Он сморщил свое маленькое худое личико. Ему хотелось доставить мне удовольствие, и эта гримаса свидетельствовала о большом умственном усилии.
– Мистер Эдамс сказал, что ты слишком долго был с Микки, а хозяин сказал – да, это большой… большой… м-м… ну да, риск, и лучше от тебя отделаться, и мистер Эдамс сказал – да, не тяни с этим, как только он уйдет, мы займемся следующим.
Он широко раскрыл глаза, в восторге от своих способностей.
– Ну-ка повтори последнюю часть.
Что Джерри действительно умел – благодаря длительной практике с комиксами, – так это запоминать со слуха. Он послушно повторил:
– Мистер Эдамс сказал: не тяни с этим, как только он уйдет, мы займемся следующим.
– Чего
Он сперва удивился, потом задумался, и в конце концов на его лице появилось мечтательное выражение.
– Ну?
– Поезд, – сказал он. – Знаешь, который можно заводить. С рельсами и всем остальным. – Он резко замолчал.
– Ты все это получишь, как только я смогу купить. Он открыл рот. Я продолжал:
– Джерри, я уезжаю. Ведь когда мистер Эдамс начинает бить тебя, долго не продержишься, верно? Поэтому мне придется уехать. Но я обязательно пришлю тебе поезд, обещаю.
Вечер, как две капли воды похожий на все остальные вечера, кончился, и мы забрались по лестнице наверх, в свои жесткие кровати. Я лег, подложив руки под голову, и стал представлять, как утром на меня обрушится палка Хамбера. Это было все равно что пойти к зубному врачу сверлить зуб – ожидание хуже самого испытания. Тоскливо вздохнув, я погрузился в сон.
Операция «увольнение» продолжалась назавтра примерно так, как я и предполагал. Когда после второй тренировки я расседлывал Доббина, в стойло вошел Хамбер, приблизился ко мне сзади и огрел тростью по спине. Выронив седло, упавшее на кучу свежего навоза, я обернулся.
– В чем я провинился, сэр? – горестно вскричал я.
Но напрасно я рассчитывал поставить его в тупик – ответ у него был наготове.
– Касс сообщил мне, что в прошлую субботу днем ты опоздал к началу работы. И подними седло. Какого черта ты валяешь его в грязи?
Он стоял, широко расставив ноги, прикидывая взглядом расстояние. Ладно, подумал я, еще един раз и хватит. Нагнувшись, я поднял седло и начал было выпрямляться, когда он снова ударил меня примерно по тому же месту, но гораздо сильнее. Я со свистом выдохнул сквозь стиснутые зубы. Потом бросил седло в грязь и заорал:
– Все! Я ухожу, и немедленно!
– Очень хорошо, – холодно и с видимым удовлетворением сказал он, – собирай вещи. Документы будут ждать тебя в конторе.
Повернувшись на каблуках, он медленно удалился с видом человека, успешно справившегося со своей задачей.
Непробиваемая скотина! Бесстрастный, бесполый, расчетливый… Невозможно представить его любящим или любимым, способным на жалость, горе, страх…
Морщась, я выпрямил спину и решил оставить чертово седло там, где оно лежит – в дерьме. Это будет удачный завершающий штрих – вполне в характере моей роли.
Глава 15
Я снял пластиковый чехол с мотоцикла и неторопливо выехал со двора конюшни. Конюхи как раз отправились на тренировку с третьей группой, а сегодня их ожидала еще и четвертая, но не успел я задуматься о том, как им удастся впятером справиться с тридцатью лошадьми, как повстречал вороватого вида парнишку, который медленно брел к конюшне с рюкзаком за спиной. Еще один. Если бы он знал, что его ждет, он бы, пожалуй, торопился еще меньше.