Ради смеха, или Кандидат индустриальных наук(Повести, юмористические рассказы, фельетоны)
Шрифт:
С уважением
ВЕЧАМЛОТ Г.
Факсимиле
Длинный, как пенал, кабинет. По ковру к массивному столу движется управляющий трестом Гаврил Мефодьевич Булкин. Следом, соблюдая дистанцию, трусит услужливый секретарь, числящийся по штатному расписанию бульдозеристом. Замыкает процессию стенографистка. Гаврил Мефодьевич усаживается в кресло, перебрасывает листок календаря и зычно объявляет:
— Итак, приступим к работе. Какие планы на сегодня?
Секретарь-бульдозерист
— В девять пятнадцать изучение приказов главка, в десять тридцать составление наших приказов, в одиннадцать ноль-ноль совещание ИТР, в одиннадцать тридцать прием посетителей, в одиннадцать тридцать пять — посещение объектов…
— Ишь сколько натараторил! — удивился Гаврил Мефодьевич. — Для начала я хочу написать приказ. Где ручка? Я хочу проучить одного выскочку. Иду я вчера по коридору, а он как выскочит из отдела и головой прямо в солнечное сплетение. Как его фамилия?.. Ну он такой длинноногий, и вот с такими ушами.
Для наглядности Гаврил Мефодьевич растопырил руки у головы.
— Улыбкин.
— Вот я сейчас этому Улыбкину прочищу мозги. Где бумага?
— Не утруждайте себя, продиктуйте приказ стенографистке.
— А ведь верно. Хорошо, пишите: «За выскакивание из отдела без предупреждения…»
Секретарь-бульдозерист в такт словам кивая головой, но потом не согласился:
— Позвольте чуточку изменить формулировку. Будет лучше, если мы напишем: «За грубое поведение…»
— Согласен. Ну, а дальше сами напишите.
— Конечно, конечно… А какую меру наказания применим к Улыбкину?
Управляющий задумчиво побарабанил пальцами, чувствуя, как возрастает неприязнь к Улыбкину.
— Самую строгую. Ага, есть! Закрывать его на замок, чтобы до конца работы не прыгал на начальников. Что там у вас еще?
— Надо подписать отчеты.
— Давайте.
— Не утруждайте себя, Гаврил Мефодьевич, мы заказали факсимиле.
— А это что такое?
— Ваша подпись. Смотрите, как удобно.
Секретарь обошел стол, вынул из ящичка факсимиле, подул на него и пришлепнул к бумаге. С каким-то благоговением посмотрел на ясно пропечатанную подпись: Булкин.
— Ловко придумано, — похвалил управляющий. — А ну дай мне.
Он пришлепнул факсимиле к одному документу, другому, третьему.
— Ловко. Премию получишь.
И не обращая внимания на подчиненных, игриво стучал печаткой то по календарю, то по ладони, снова по календарю. Между делом спросил:
— Как мой доклад?
— Я написал его. Солидный доклад, посмотрите.
— А не забыл вставить, как мы шагнули по сравнению с прошлым годом?
Секретарь-бульдозерист изменился в лице.
— Гаврил Мефодьевич, — развел он руки. — Казните, забыл.
— Эх ты, голова садовая! А ну дай. Я вставлю. — И он решительно потянулся за ручкой.
— Нет-нет, Гаврил Мефодьевич! — ладонями защищая лист бумаги, запротестовал секретарь. — Моя вина, мне и исправлять.
— Ладно, уговорил. Идите, я вас потом вызову. Мне надо письмо сыну соорудить. Совсем от рук отбился, каналья. Опять деньги просит.
— Не беспокойтесь, Гаврил Мефодьевич. Продиктуйте письмо стенографистке.
— Стенографистке? Ну, хорошо. Удобно, черт возьми! Начнем. Дорогой сын! Ты просишь деньги на джинсы. А по-моему, тебе ремня не хватает. Вот я… Нет, тут надо своими словами, без стенографистки. Напишу после обеда. А сейчас идите. Вызовите мне кассира.
Секретарь-бульдозерист и стенографистка уходят. Управляющий потянулся в кресле, достал сигареты, с удовольствием закурил. И тут с ведомостью в руках появилась пожилая кассирша и с порога пропела:
— Здравствуйте, Гаврил Мефодьевич! А я с авансом.
— Здорово, казначей! Это ты кстати про аванс напомнила. Давай ведомость.
Булкин достал ручку, распатронил ее, чиркнул по календарю и недовольно поморщился:
— Чернила высохли.
— А вы мою возьмите.
Булкин взял ручку, примерился и вдруг задумался.
— Вот тут, Гаврил Мефодьевич, — подсказала кассирша. — Сумма прописью и роспись.
— Вижу.
Он решительно раздавил сигарету в пепельнице и снова занес ручку над ведомостью. С полминуты буравил глазами ведомость, потом скребанул по ней пером и оттолкнул кассирше.
Кассирша заглянула в листок и от удивления ойкнула.
— Гаврил Мефодьевич, — оглядываясь прошептала она, — вы тут крестик поставили. А надо сумму прописью и…
— А ты помалкивай! Сама прописью поставь. Ой, что же я делаю? — вдруг спохватился управляющий. — У меня ведь факсимиле есть.
Он подхватил печатку и звонко пришлепнул ее к бумаге.
— Видала подпись? — не без торжества спросил он.
— Красивая.
— То-то! Ну, а для других дел у меня стенографистка есть. Некогда нам писанину разводить. Отсчитывай!
В поликлинике
Дмитрий Щукин безусловно сегодня был в ударе. Вся их группа прямо животики надорвала от смеха. Бывает, что находит такое на компанию: палец покажи, а в ответ не смех студентов 21 группы 4 курса лечебного факультета, а ржанье конского эскадрона. Сами знаете, бывает такое.
Но больше всего Дмитрию Щукину нравился заразительный смех Ларисы Антоновой. Как засмеется — колокольчики вокруг затренькают. И сама вроде бы своих эмоций стесняется: ротик косыночкой прикрывает, а взгляд… Да какой там взгляд?! Не взгляд, а хирургическое вмешательство.
— Все, — окончательно решает Дмитрий Щукин. — Сегодня приглашаю Ларису в кафе, нет, лучше в кино. А там видно будет.
И в это самое время на весь коридор поликлиники, где 21 группа 4 курса лечебного факультета проходила практику, раздался до боли родной голос. Да уж куда роднее. То был голос брата Ванюшки, который приехал навестить его. Это, конечно, здорово, что брат приехал, но зачем орать на всю поликлинику, да еще со всеми этими деревенскими штучками-дрючками.