Ради твоей улыбки
Шрифт:
Элинор в испуге смотрела, как он удаляется, сбивая тростью головки цветов. Она просто трезво оценивала своего брата. Лайонел был олицетворением зла. Ей необходимо поговорить с мужем, переложить этот груз на его сильные плечи. Но как подступиться к нему в его нынешнем настроении? В прошлый раз Николас разгневался. Теперь он впадет в ярость.
Глава 10
Сезон 1814 года продолжался дольше, чем обычно, и был наполнен праздничными церемониями, посвященными заключению мира. Участие во всех этих мероприятиях требовало
Но и дома она не находила себе места. Теперь, когда между ней и Николасом пролегла непреодолимая пропасть, она страстно мечтала восстановить хоть какое-то понимание. Время от времени Элинор пыталась изменить сложившееся положение, но Николас умело отстранялся. Она хотела, чтобы поскорее вернулась Эмили, хотела, чтобы ее муж не выглядел таким усталым и подавленным, хотела ни о чем не беспокоиться, но не знала, как всего этого добиться.
Пышные торжества закончились, и снова потекли дни, утомительно похожие друг на друга. Друзья Николаса, кажется, были осведомлены о происходящем и придумывали разные мероприятия, чтобы немножко развеселить Элинор, но она все больше теряла интерес к тому, что творилось в свете. Они придумывали новые развлечения, поездки за город, пикники на природе… Маркиз Арден и лорд Мидлторп были ее наиболее частыми компаньонами.
Что касается первого, он неизменно поднимал ее дух своими шутками, хотя Элинор порой замечала в нем некоторое напряжение. В результате это могло разозлить Николаса, но изменить что-либо она была не в состоянии.
Ее симпатия к лорду Мидлторпу также становилась все глубже. Она понимала, что при других обстоятельствах могла бы очень серьезно увлечься им, и проявляла осторожность, дабы сохранить их отношения на должной дистанции. В ее жизни и так хватало сложностей.
Если Николас находился поблизости, Элинор всегда чувствовала его присутствие и ей требовалось усилие, чтобы не броситься на его поиски. Тем не менее редкие моменты, когда они были вместе, не приносили ожидаемой радости. Они вели себя друг с другом с отменной холодностью.
Однажды, когда Элинор рылась на книжных полках, Николас вошел в библиотеку. Желая скрыть смущение, она быстро заговорила:
— Боюсь, я прочитала все романы и вот теперь пытаюсь найти что-нибудь посерьезнее…
— Неужели? — сказал он с рассеянной улыбкой. — Сам собой напрашивается еще один визит к Хукему.
— Может быть, вы что-то посоветуете? Что-нибудь поучительное…
— Поучительное? — повторил Николас. — Разве мы нуждаемся в поучениях? Пожалуй, лучше какое-нибудь философское эссе. — Он пробежал рукой по полке. — Вот, «Несколько писем по вопросу сознания».
Элинор с сомнением взяла книгу.
— Думаете, мне понравится?
— Не уверен. — Он усмехнулся. — Это дал мне мой друг, который сейчас преподает в Оксфорде.
Она поставила книгу на место.
— Вы
Когда Элинор собралась уйти, прижимая книги к груди, он сказал:
— Я слышал, недавно вы чуть было не упали в обморок? Вы уверены, что с вами все в порядке?
Она повернулась, тронутая его заботой.
— О, все хорошо, уверяю вас, — невольно вырвалось у нее. — Кто-то нажаловался вам совершенно зря. Просто головокружение и не более того.
— Полагаю, я имею право интересоваться вашим здоровьем. Дженни сообщает мне все подробности. Может быть, вы хотите уехать из города?
Элинор на мгновение задумалась.
— В Сомерсет?
— Или в Греттингли, если вы предпочитаете это место.
Она пристально вглядывалась в лицо мужа, стараясь угадать, что скрывается за его невозмутимым выражением. Почему, ради всего святого, он решил, что она хочет поехать туда?
— Пожалуй, я бы выбрала Сомерсет. Вы поедете со мной?
— Разумеется, я провожу вас, но у меня еще есть дела в городе.
Было соблазнительно думать о том, что во время долгого, неторопливого путешествия на запад он окажется рядом; к тому же это наверняка позволит ему немного отдохнуть.
— Хорошо, я подожду, пока вы освободитесь. — Элинор была благодарна мужу за заботу. Он не собирался отделаться от нее. — Но если мы решим обосноваться там — подходящее ли это место для ребенка?
— Мне говорили, там прекрасная акушерка. Точнее мы все узнаем, когда вы познакомитесь с ней лично. Единственное мое желание — сделать поездку как можно приятнее для вас.
Элинор вежливо улыбнулась в ответ, и ее мысли устремились в другом направлении. Она решила, что предоставляется прекрасная возможность затронуть деликатный вопрос.
— Возможно, то, что я скажу сейчас, отвратительно, но, Николас, меня мучает неизвестность. Что будет со мной и ребенком, если что-то случится с вами?
Его брови удивленно поползли вверх.
— Вы боитесь опять оказаться без средств? — спросил он. — Ваши интересы, а также и интересы вашего ребенка будут оговорены в моем завещании. Это составит шесть тысяч фунтов в год. Кит назначается опекуном ребенка. Прошу прощения, дорогая, мне следовало раньше объяснить вам все это.
Элинор была просто потрясена тем, что Николас обдумал столь важный вопрос без напоминания с ее стороны.
— Тогда я могу больше не беспокоиться о моем будущем, — сказала она. — Вы обещали все уладить и доказали верность своему слову.
Он обнял ее за плечи.
— Я доказал верность вам, дорогая.
Элинор напряженно взглянула на него:
— Тогда почему вы избегаете меня? Я знаю, — продолжала она, собрав всю свою решимость, — вы не доверяете мне, потому что…
— Элинор! — Его руки сильнее сжали ее плечи.
Она подвинулась и положила голову ему на плечо. Его тепло, присущий только ему аромат окутали ее. Что он имел в виду? Она начала с эгоистичного поиска собственного комфорта, но теперь хотела того же для него.