Радиоактивная война

Стрельцов Иван Захарович

– Ну что, Яков Михайлович, как говорится, чистосердечное признание будет учтено судом, – усаживаясь на песок, проговорил сыщик. – Так что давайте поподробнее, что за подземелье Минотавра вы тут устроили.

– Какой суд? – глумливо усмехнулся Шубин, он уже полностью смирился со своей участью и теперь играл со своими пленителями на равных. – Максимум через час обнаружится ваш побег, еще столько же времени потребуется вас разыскать. Потом все... Даже толстые стены этого дота вас не защитят. – Экс-полковник раскрытой ладонью постучал по шершавой стене огневой точки. – Соотношение сил не то. Вы все погибнете.

– В таком случае чего же вы переживаете? Тайна подземелья уйдет вместе с

нами в могилу. А если вдруг случится чудо, суд учтет признание.

Последние слова прозвучали насмешкой смертника, и тем не менее все же вынудили Якова Михайловича разговориться.

– Вначале здесь действительно собирались строить самый настоящий и самый современный курортно-развлекательный городок, эдакий африканский Лас-Вегас. Но когда стали снимать грунт и бурить, то на глубине трехсот метров обнаружили солидные залежи урановой руды.

Бывший разведчик окинул сидевших перед ним спецназовцев пристальным взглядом и, сделав глубокий вдох, добавил:

– При правильном подходе это сырье может стоить дороже, чем золото и платина.

– Особенно если переработать в боевой плутоний, при помощи которого можно собрать атомную бомбу, – добавил Глеб. То, что ему в Москве рассказали Александрийский с Рудиным, приобретало осязаемый облик, недоставало лишь деталей.

– Браво, молодой человек, – усмехнулся Шубин и негромко захлопал в ладоши. – Вы действительно суперпрофессионал, умеете не только убивать, но и мгновенно соображаете.

– Для атомной бомбы мало одной руды, – вставил Максим, который, несмотря на долгое проживание на Черном континенте, не забыл программы средней школы по физике.

– Да, – согласился с доводом егеря Яков Михайлович. – Необходимо особое оборудование, реактор, центрифуги, но главное, нужны специалисты. В начале девяностых годов, когда демократы, пришедшие к власти, стали закрывать институты и морить голодом ученых, достать нужные приборы и нанять ученых большого труда не составляло. Нужно было лишь иметь серьезные финансовые капиталы, а с таким спонсором, как наш компаньон – американский миллиардер Грегори Чарльз Ларсен, это и вовсе не проблема. Мы почти десять лет долбили грунт, подбираясь к урановой руде и заодно оборудуя фабрику по обогащению урана и монтажу атомных взрывных устройств.

– А за то время, что вы долбили шахты, подбираясь к урановой руде, от лучевой болезни умерло несколько тысяч местных жителей, – сказал зло, как выплюнул, Глеб, бессмысленные смерти были ему противны.

– Вы неплохо подготовлены, молодой человек, – заметил Яков Михайлович, в его взгляде вновь вспыхнули искры профессионального интереса. – Действительно, в первое время у нас гибли черные из местных аборигенов. Позже мы стали нанимать работников из разных стран Африки и, естественно, пришлось менять технологию добычи. Но на все нужно было время, зато теперь мы достигли почти идеала производства.

В голосе Шубина звучала неприкрытая гордость за «проделанную работу». Он подробно рассказал, как обустроено «осиное гнездо», так что американские спутники-шпионы, оснащенные аппаратурой, буквально вынюхивающие повышенный радиоактивный фон, по несколько раз на день пролетая над этим районом, не смогли засечь ни урановые разработки, ни изготовление ядерного оружия. Причина тому – правильное планирование подземного комплекса. На глубине ста двадцати метров находились служебные помещения и оборудование для обеспечения работы лаборатории по обогащению урана и монтажу взрывных устройств, которые хранились на глубине двухсот метров, спрятанные под толстой природной плитой гранита, надежно скрывающей повышенную радиацию. А еще глубже, на трехстах метрах, добывали сырье. Сообразив, что рабочие, действующие по-стахановски, с отбойным молотком наперевес, выдерживают не более полугода, решили пойти более современным путем – в породе сверлили шурфы, потом туда закладывали взрывчатку. После взрыва за дело принимались японские горнодобывающие роботы, они измельчали руду до нужной кондиции, грузили в специальные контейнеры и поставляли в лабораторию. Для того, чтобы скрыть фонящую разработку, на нижний уровень шла винтообразная штольня, по которой была проложена узкоколейка. Миниатюрный локомотив доставлял по ней взрывчатку и необходимое оборудование.

– К двухтысячному году наши спецы собрали первый фугас, мощностью двадцать килотонн, – наконец с пафосом произнес Яков Михайлович. – А к две тысячи второму их было уже пять.

– Ну не коллекционировать же вы их собирались? – негромко спросил Вармаков.

– Верно подмечено, молодой человек, – уже совсем освоился среди смертников экс-полковник.

– Используя мои давнишние дипломатические связи на Ближнем Востоке, мы стали вести переговоры с Саддамом Хусейном. Ирак длительное время находился в международной изоляции и в любой момент мог стать объектом агрессии Америки, ядерные фугасы – вот единственное, что могло остановить новую войну.

– И много вы хотели за свои цацки? – снова не удержался от вопроса Макс.

– По двести миллионов за каждую.

– Не слишком ли дорого? – теперь спросил частный детектив. Названная сумма превышала все его способности восприятия, потому что была больше, чем бюджет некоторых африканских стран. Но тем не менее вопрос ничуть не смутил отставного военного разведчика.

– Есть вещи, которые считаются абсолютно бесценными, скажем, «Мона Лиза» да Винчи, или что-то в этом роде. Почему? Да потому, что в единственном экземпляре. Если бы атомные фугасы продавал еще кто-то, то они стоили бы вполовину дешевле. А если бы продавцов было с полсотни, то наши изделия не превышали бы стоимости «Мерседеса» без тюнинга. А раз на рынке мы одни, то и цену сами назначаем.

– Ну что же, все предельно ясно, – Глеб почесал переносицу. – И чем закончился торг с Усатым?

– Хусейн то соглашался, то пытался торговаться, то снова соглашался. Так в бессмысленных препирательствах прошел год, наконец диктатор дал окончательно «добро», и на Аравийский полуостров вылетел наш самолет со всеми пятью «изделиями». В одном из частных банков Швейцарии должно было произойти финансовое оформление сделки, но неожиданно Хусейн заявил, что все отменяет. Сделка расторгается, а через два дня американцы вторглись на территорию Ирака. Просто мистика какая-то.

«Никакой мистики, – мысленно возразил Кольцов, которому было известно значительно больше, чем предполагали его собеседники. – Хусейн звериным чутьем вдруг сообразил, что с ядерными фугасами на руках он может быть жертвой агрессии, а так был шанс. Хотя побежденный не может рассчитывать на снисхождение, слабаков презирали испокон веков. И петля для Усатого агрессора оказалась возможностью благородного ухода. Нет мистики в том, что, ворвавшись в Ирак, янки так долго и безуспешно искали ядерное оружие. По всему выходит, что спонсор здешней гопкомпании, миллиардер Грегори Ларсен, поиздержавшись в спонсировании этого грандиозного, но долгоиграющего проекта, решил, с одной стороны, поправить свое финансовое положение, а с другой – выполнить долг гражданина Америки. Что сделать было вовсе не трудно, учитывая, что в прошлом Ларсен был высокопоставленным сотрудником Государственного департамента США. Известно также, что Госдеп и ЦРУ если и не сиамские близнецы, то близкие родственники, работающие в одной связке наверняка. Только иракский волк всех перехитрил, хотя и себя в том числе».