Радуга 2
Шрифт:
— Отлично для реки. Ничего странного. Им же нужно куда-то- впадать, — пожал плечами Стиллер, водя жалом своего копья по сторонам, готовый отразить любую угрозу.
Шура даже на миг забыл, о чем же он хотел поведать, некоторое время шел молча, собираясь с мыслями.— Неподвижны в море волны,Стали все валы в заливе,Не текут потоки больше,Замер бурный омут Рутьи,Стихло Вуоксы волненье,Иордан остановился.
Как мог, он перевел на английский язык стихи и попытался объяснить:
— Рутья — это река такая, наверно. Вуокса — точно- река.
— Иордан — тоже река, — добавил Бен, не позволив паузе- застыть надолго. — Точно река.
—
Стиллер сделал несколько угрожающих движений в сторону растительности по краям дороги с профилактической, так сказать, целью и остановился.
— Эта твоя Нева и есть Иордан? — поинтересовался- он.
— Да пес его знает. Может и Свирь — Иордан. Или — Волхов. — Много у нас тут Библейских названий. Почему? И главное — откуда? — Шура оживился. — В этой руне Вяйнямёйнен идет за знаниями к Антеро Випунену. Одевается в железную одежду, созданную специально кузнецом Илмарийненом и лезет под землю, где зев, то есть рот, этого Випунена. Тот пробуждается, едва Вяйнямёйнен забирается. И — ну, пугать числами, заклинаниями и угрозами. Но старый рунопевец не из трусливых, ему нужно-то всего постичь три слова, для постройки своей лодки. Постигает целую тысячу и вылазит обратно.
— А этот Антеро включает первую космическую скорость и- валит с планеты, — кивнул головой Бен. — Твоя руна — триумф для уфолога. Железная одежда — от радиации, цифры и угрозы — дисплеи внутри корабля, кладезь информации — бортовой компьютер. Но самое главное не это. Этот твой Вяйня и числа понял, что это именно они, а не каракули какие-то, и обучиться сумел. То есть был не просто так, а грамотным! И грамота у них с Випуненом была общая!
— Вот такая у нас тут творится «Калевала», — сказал- Шура.
Бен ничего не ответил, только поднял вверх большой палец руки — круто, мол. Они пошли дальше, каждый, думая о своем. Зато всякие угнетающие мысли исчезли, вытесняясьтайнами и загадками былой эры.
Из-за поворота на них совершенно внезапно вышли трое человек, один из которых нес автомат. Встреча была организована великолепно: никто к ней не подготовился. На секунду они замерли, практически нос к носу. Потом Шура закричал:
— Everybody cool, it’s a robbery! (Спокойно, это- налет!)
Неизвестно почему ему на ум, а, главное, на язык пришла эта фраза из старого тарантиновского фильма. Но она еще более усугубила замешательство. Во всяком случае, у встреченной троицы. Бен же, словно получив приказ, мастерским хуком зарядил в челюсть самого вооруженного — тот закатил глаза и завалился на землю. Остальные двое подняли руки наверх и придали глазам очень скорбное выражение: сдаемся.
— Оружие на этих олухов направь! — приказал- Стиллер.
Шура поспешно направил ствол автомата на незнакомцев, он про такую возможность воздействия на психику позабыл. Бен рывком содрал с лежащего «Калашников», проверил магазин и одобрительно причмокнул губами: тот не был пустым.
— Ну вот, теперь мы почти счастливы, — сказал он. — А с этими что делать-то будем? — поинтересовался- Шура.
— Господа иностранцы! — вдруг проговорил на английском- один из пленных. — Отпустите нас, мы никому ничего не скажем.
— О чем это, хотелось бы знать? — спросил Бен. — Ну, что диверсантов встретили и все такое. — А вот теперь, как честные люди, мы обязаны вас убить, — пошутил Шура, но юмор пленники не оценили. Тот, что мог изъясняться хлопнулся
Шура и Бен переглянулись: неловко как-то сделалось. Но тут, разряжая ситуацию, зашевелился и сел на задницу человек, ловко отправленный в нокаут артистом.
— Эй, командиры, может, договоримся как? — спросил он- по-русски, потирая ушибленную челюсть. Несмотря на одежду армейского образца, выглядел он, скорее, как ресторанный администратор: лощеный и холеный, с двумя подбородками и мягким пузиком.
Вообще-то не помешало бы узнать обстановку, что там впереди? Раз народ так охотно идет на контакт и не спешит обострять ситуацию, почему бы этим не воспользоваться.
— Ладно, — перешел Шура на родной язык. — Только без- глупостей. Мой заокеанский товарищ очень нервный и болезненно реагирует на любую агрессию. Побеседуем — и разойдемся краями. Вы — по своим делам, мы — к нашей подводной лодке.
Суслов в двух словах объяснил Бену о предстоящем мирном диалоге, тот хмыкнул в ответ, сделал свирепую рожу и начал прогуливаться по дорожке взад-вперед, как психически отсталый негр-гангстер на бандитском сходняке в ньюйорском гетто. Насмотрелся штампов.
Пришлый народ, рассевшийся прямо на земле, оказался скомплектован совсем случайным образом: раньше не пересекались, да и жили по разным окраинам России.
Рыхлый был прапорщиком Зубко, и нес службу где-то на подступах к Владивостоку. Ничего предосудительного не совершал, выполнял свой прапорщицкий долг на складе: торговал предметами обихода, поставляемым в казармы воинских частей. Оружием не увлекался, но дернуло же взять автомат, беспечно оставленный караульным на «несколько секунд». Думал пошутить, как «куски» умеют: застращать незадачливого постового до дезертирства, рисуя картины трибунала и дисбата, а потом выдать оружие для опознания. То-то солдат бы почувствовал вкус жизни, прапорщику по гроб жизни клялся бы в верности. Но не срослось — обнаружил себя без всякой потери сознания на задворках магазина неизвестного населенного пункта. Пока вылезал на улицу, познакомился с новым образом жизни, точнее — с «мешками» и полным «козлом» ментов, расположившихся вместе с машиной на крыше соседствующего двухэтажного здания. «Мешки» прыгали и цеплялись за потерянных прохожих. Менты применяли табельное оружие и отстреливались. То ли они изначально уже болели «белочкой» и видели вокруг себя монстров и жаб, то ли день не задался, но они палили в тех, кого не успели тронуть «мешки». Вообще-то народу на улице было немного, стало еще меньше.
— И вот что я вам скажу, — выудив из кармана сигареты, скорее — по привычке, сказал Зубко. Курить он не стал, помял сигарету в руках, даже понюхал, но запихнул обратно в пачку и снова убрал в карман. — Это не «мешки» скачут и жрут все, что шевелится. Нет, конечно — «мешки», но это — крысы.
Предваряя недоверие, добавил:
— Я с этими тварями двадцать лет воюю у себя на складе. Портят товарный вид, снижают оценочную стоимость. Что только не пробовал — без толку. Такие теперь крысы, точно вам говорю, мутировали они, что ли? Яды их не возьмут. Только уничтожение. И еще нужно на них охотиться, тогда они начинают уходить. Чувствуют, что ли? Вроде всех извел, на денек расслабился, позабыл — а они тут, как тут. Здрасте, говорят, не скучали?