Радуга 2
Шрифт:
Выстрел всколыхнул тишину замкнутого пространства и эхом заметался между стен. Но перед самим выстрелом Суслов краем глаза увидел, что сверху за его действиями внимательно наблюдает Гоша. Что-то было неприятного в его взгляде. Так смотрят убогие состраданием люди на смертельно больного человека.
Бен пушинкой слетел со своего места, схватил железный лом и с размаху вонзил его в спину обмякшей твари. Пока Шура соображал, что бы это значило, прилетел с кувалдойГоша и с нескольких ударов по железяке пробил обезьянье туловище насквозь. Как выяснилось через пару секунд, это было проделано весьма своевременно. С той, уличной, стороны сарая соратники монстра принялись втаскивать своего мертвого собрата обратно. И вытащили бы, если б не лом, заклинившийся намертво в оконном проеме. Теперь они могли делать с задней половиной тела что угодно, доступ к людям в этом месте оказался перекрыт.
Но и сектор обстрела примыкающей к лесу части закрылся. Пробравшиеся бабуины могли теперь вполне спокойно ворваться через дверь и верхнее окно. Но они почему-то этим воспользоваться упорно не желали. Даже в дверь, приличия ради, не постучали ни разу.
Между тем дело упорно близилось к рассвету, и вскоре группа обезьян, позевывая и почесываясь, направилась к лесу. Об этом жестами доложил американец, рискнувший приоткрыть входную дверь и оглядеться. Никто из них так до сих пор и не обмолвился словом. Не хотелось привлекать лишнее внимание чутких тварей.
Когда совсем рассвело, все трое вышли на улицу. Монстров видно не было, спать наверно, ушли в кусты, негодяи. И даже трупы павших сородичей уволокли, оставив одного, самого любопытного, заклинившегося в окне.
— Ну и что будем делать? — спросил Гоша, и остальные- парни испуганно на него посмотрели, а потом уставились в лес. Однако то ли обезьяны завесили уши, то ли при дневном свете они не работали — никто не заклекотал и не прибежал на разборку.
— Да, ситуация вырисовывается неприятная, — сказал- Шура.
— Конец света, иного и быть не может, — добавил Бен, а- Суслов перевел.
— Вы что же, думаете это Армагеддон? — презрительно- фыркнул Гоша.
Ему никто не ответил, все напряженно вглядывались на опушку.
— Какая чушь! — Гоша повысил голос, заставив парней- поморщиться. — Необычное явление природы — не более того. Все можно объяснить, только больше информации необходимо.
— И где ты ее добудешь, эту информацию, кроме, как сам не- увидишь? — спросил Шура. — Или уже можешь как-то объяснить происходящее?
— Объяснить не могу, — с улыбочкой ответил Гоша. — Пока. — Но вот вопросы задавать — пожалуйста. Вот ответь мне, раз такое дело: где Антихрист? Или он в подполье, чтоб никто не узнал? Тогда какой смысл в таком Антихристе? А где Енох и Илья, что должны появиться перед последней битвой света и тьмы? Или этими пророками стали вы, американец и русский?
— Я не русский, — ответил Шура. — Да неважно, — не переставая улыбаться, махнул рукой- Гоша. Суслова начала раздражать эта ухмылка, и он отвернулся. — Вообще, не кажется, что слишком много спасшихся развелось? Во времена Ноя — всего восемь человек. А теперь — тысячи, если не миллионы. И что — все праведники? Все заслужили спасение? Божий промысел? Какого Бога? Саваофа, или Иалдаваофа? Ты еще про число Зверя скажи.
Он снова презрительно фыркнул.
— Три шестерки. По шестерке на сторону света, — опять- губы растянуты в презрительной гримасе.
— А что в четверто- й стороне? — спросил Шура. Его начала заводить манера общения соотечественника. Еще немного поговорить — и можно в драку лезть с кулаками. Пусть бабуины придут и любуются. — Или не в счет?
— Не в счет, — согласился Гоша. — Шесть, да будет тебе- известно, число совершенства. Что умножай три первых составляющих его, что складывай их — все равно получится одно и то же. А в четвертой стороне света — Бог. Или, иначе говоря, ты сам, потому что человек и есть Бог. Ты окружен простыми волшебными числами, но отнюдь не примитивными. Все гениальное, если помнишь, просто. Поэтому вокруг тебя расположена уникальность, но никак не ты сам.
— И что это означает? — Суслов не понял пикировку с- шестерками.
— А ты подумай на досуге, может быть, придет в голову- что-нибудь. Когда число Зверя задавит тебя — тогда и придет Конец Света. А пока все это просто ерунда.
Бен не стал вслушиваться в слова незнакомого языка, а пошел заниматься полезным на его взгляд делом: растаскивать по окрестностям усадьбы дрова в кучки. К ночному приходу обезьян они будут гореть и не позволят бабуинам хозяйничать пососедству. К тому же парни, общающиеся между собой, перешли на более высокие тона в голосе. Перед тем, как они начнут кричать и бить друг друга по лицам, сделается ясно, насколько неприятно днем для тварей слышать звуки человеческого голоса.
— Выберусь отсюда, пойду в город, найду себе девчоночку с- фигуркой. Молоденькую. Воспитаю, научу, как к жизни относиться. Может быть, свадебку потом сыграем, — понизил голос Гоша.
— А нас-то с Беном пригласишь? Мы ведь тоже в этом случае- должны выбраться. Посмотрим на фигурку, свадебку, а заодно и девчоночку.
— Не знаю, не знаю, — отведя взгляд, сказал Гоша. И было- непонятно, в чем он сомневался: то ли в приглашении на «свадебку», то ли в способности Шуры и Бена выбраться.
— Ладно, пойду я лучше нашему американскому другу помогу- готовить дрова для будущих «пионэрских» костров, — махнул рукой Суслов. Состоявшийся разговор очень не понравился ему и вызвал, почему-то, чувство некой гадливости. Словно услышал нечто постыдное от уважаемого человека.
Когда они расположились на обед из оскудевающих хозяйских запасов, откуда-то со стороны леса послышался нехороший крик. Так мог орать только человек, чего-то смертельно испугавшись. Например, Никита Михалков, увидевший приближающуюся собаку Баскервиллей в фильме Масленникова. Вслед за криком на поляну, метрах в ста с лишним от них, выскочили два человека. Один был достаточно высоким с неопрятно всклокоченными редкими вьющимися волосами и глазами навыкате, другой — с пистолетом в руке, но не в милицейской форме. Они чесали по выкошенной траве в сторону дороги, но, увидев строения, резко изменили маршрут. Кричал высокий человек очень знакомым неприятным гнусавым голосом. Руки у него были связаны за спиной, но он несся гигантскими шагами. Его спутник едва успевал за ним, постоянно оглядываясь назад.
— Черт, да это же… — Шура не договорил и помчался в сарай за пулеметом Дегтярева. Гоша остался на месте, сощурив, скорее по привычке, свои глаза. А Бен Стиллер замахал руками и завопил на английском, чтоб люди бежали к ним.
Приглашения им не требовалось. Они бежали, как спринтеры, но все равно, когда Шура с оружием в обнимку вернулся обратно, все было кончено. Огромный бабуин легко догнал беглецов, одним взмахом лапы сбил на землю вооруженного человека, другим — оторвал голову зашедшемуся в крике второму бегуну. Вопль оборвался, будто его и не было. Суслов стрелять не решился: патроны нужно было беречь, да и помочь уже было некому. Другие бабуины не набежали, стало быть, сторожевой примат выполнил свою миссию.