Радуга 2

Бруссуев Александр Михайлович

— К жене, — ответил Иван. — Понятно, — кивнул головой работяга. — Что можешь- предложить в качестве оплаты?

Деньги были не в ходу. Ни американские доллары, ни европейские евро, ни даже грузинские лари. Алкоголь — да. Но его, чтобы оплатить заказ, нужно было, наверно, пару вагонов.

— Так вы беретесь? — осторожно поинтересовался- Ваньша.

— Ну, если некоторые отступления от твоего рисунка- позволительны, да платеж будет реальный — почему бы и нет?

Иван достал из кармана золотое колечко и протянул его Мастеру.

— Это задаток. О количестве договоримся, — сказал он. — Итак, что предлагаете

заменить?

Они поговорили еще с полчаса, приходя к соглашению, оговорив сроки заказа, время внесения платежей и иные рабочие моменты. С тем и расстались.

Работа не выглядела столь уж хитрой и заковыристой. Главное — найти необходимые комплектующие. Поэтому со всеми возможными задержками сдача проекта намечалась через пять дней. Шурик за это время, конечно, вряд ли выздоровеет, но гораздо спокойнее будет ждать улучшения его состояния, имея в теоретической готовности «быстроходный» агрегат. Быстроходный — это если сравнивать с человеческими возможностями.

Когда Шурик бодрствовал, они беседовали за жизнь, то есть про «Калевалу», кельтов и разных прочих готов. Он объяснял Ивану, что при становлении Ватикана, как государственной структуры, самым распространенным грехом среди попов всех рангов была симония. За деньгу малую можно было приобрести не только индульгенцию, но и сан со всеми сопутствующими привилегиями. Поэтому папы в так называемые «темные века», не говоря уже о разных прочих епископах, становились таковыми благодаря тугому кошельку.

— А сейчас что-нибудь изменилось? — кривился Иван, — оглядываясь через плечо, будто пытаясь осмотреться сквозь толщу стен «Дуги» наружу.

— Конечно, — отвечал Шурик. — Слово «симония», например, — изъято из общего употребления, будто ничего и нету.

— Так ведь и ничего нету! — смеялся Иван. — Все- левиты.

— Точно, левиты. — Ваньша, как поклонник древнего эпоса, вопрошал у Шурика:

— Скажи мне, инвалид, почему Вяйнямёйнен отказался- крестить ребенка Марьятты, рожденного чудесным образом от брусники? Почему в 50 руне он говорит:Старый, верный ВяйнямёйненПриговор свой изрекает:«Так как сын в болоте найденИ от ягоды явился,То он должен быть оставленНа лугу, где много ягод,Или пусть ему в болотеРазобьют головку палкой!»

— Ой, не знаю, друг Ванька, — отвечал Шурик. — Крестит же- его какой-то Вироканнас, да еще и ««Карьялы король да будешь, власти всей ее носитель!» Думаю, что объяснение в той части «Калевалы», которая оказалась недоступной для Лённрота.

— А она есть, эта другая часть? — Не может не быть, — вздыхал Шурик. — Просто сокрыта от- нас по вполне меркантильным соображениям. Так же, как и Скрижали, доставленные Моисеем от Бога. Ведь они есть, и наша организация их искала, и мы обращались ко всем, кто хоть как-то мог иметь к ним доступ и информацию. Только в ответ — тишина.Люди, облеченные даже малой толикой сведений, зачастую их умалчивают. Из добрых побуждений. А из них, как известно, вымощена дорога в ад.

Разговор на этом был закончен, но, как оказывается, всего лишь до следующей беседы. Шурику хотелось поделиться своими соображениями.

— Понимаешь, Ванька, — сказал он. — Если бы мы нашли эти- Скрижали, то этого конца света, вполне возможно, удалось бы избежать. Их-то было два экземпляра, то есть, и шансов найти было в два раза больше. Целые хранятся

где-нибудь, сокрытые от глаз людских. До них тяжело добраться. Но ведь были еще и разбитые Моисеем. К ним, как к копиям, и отношение должно было быть немного попроще. Но они — Божественные копии, и это значит, что они не менее священны.

Иван ничего не ответил, он протянул Шурику свой телефон, внезапно осененный какой-то идеей, которую и сам для себя сформулировать не мог. На экране его Blackberry были образы, запечатленные диггером в пору его изысканий под развалинами Андрусовского монастыря. Выхваченные из тьмы пятном мощного фонаря Maglight, проступали фотографии загадочных и прекрасных вещей, окружавших таинственный гроб.

— Ванька! Ты гений, — прошептал Шурик. — Почему же раньше- все это чудо не оказалось известно нам!

Это не был вопрос, это было просто сожаление.

— Мы должны добраться до этого места, — сказал Шурик. — Я убежден, что эти камни с трещинами — и есть те, первые Скрижали, разбитые и потом вновь собранные из кусков. Подтвердить, или опровергнуть это сможет лишь только наша экспедиция.

Иван пожал плечами: через пару дней его скоростной проект должен быть завершен. Остается только дождаться восстановление работоспособности у Шурика. Но тут в «Дугу» пришли новые люди.

Чтобы окончательно прийти в себя после столь долгой и опасной дороги, потребовались сутки. Отоспавшись, отмывшись, люди готовились действовать дальше. Бен Стиллер— пробираться к американскому консульству, Макс — двигаться на север Карелии, где была его жена. У прочих тоже были свои планы, но тут нечаянно организовалось собрание, посвященное то ли торжественному прощанию друг с другом, то ли просто банкет по случаю чудесного знакомства.

Саша Матросова, насекретничавшись с возрождающимся к жизни Шуриком, попросила минуточку общего внимания. Народу было немного, поэтому тишина наступила в мгновение ока. Все знали, что никаких правительственных мер общегосударственного масштаба принято до сих пор не было, да в ближайшем будущем и не будет. Вообще-то, это относилось не только к России, но и к прочим державам и территориям. Самые демократично-избранные правительства встали на одну ступень с оплотами тоталитаризма и дружно плюнули на подвластных им граждан. По телевизору даже бои карликов перестали транслировать. Те, наверно, выдохлись, и пошли по экранам авангардные волны — кривые и косые. От армии, как самой вооруженной структуры, тоже известий не поступало. Зато народ стал обрастать стрелковым оружием, что тоже наводило на определенные размышления. Не могли они столько у совсем потерявших человеческое лицо ментов отобрать! «Таксисты» и «связисты» тоже сбивались в вооруженные банды и терроризировали неорганизованное меньшинство.

Поэтому речь Саши была встречена всеобщим интересом. Чувствовалось, что она была не последним человеком в этой «Дуге». Вследствие этого у нее могла быть информация.

— Товарищи! — сказала она. Именно это обращение было сейчас более уместным, после стольких совместно пережитых испытаний. Никто не улыбнулся. — Перед самой катастрофой мы искали одну древнюю реликвию, которая, как нам казалось, могла помочь избежать ныне случившееся. Говорят, лучше поздно, чем никогда. Так вот, один человек, обнаружил то, что нам нужно. Человек, покажись!