Радуга 2

Бруссуев Александр Михайлович

Ванька встал, улыбаясь всем своим конопатым лицом. Даже явившиеся из-под губы клыки как-то торжественно блестели.

— Это один из героических людей, — продолжила Саша, а Ваньша сел на место. — Он знает маршрут, и это, оказывается, недалеко. Более того — он подготовил оригинальное средство передвижения, способное нас туда доставить в кратчайшие сроки. Если, конечно, никто и ничто нам не помешает. К слову, вся плата прошла из фондов «Дуги». У другого нашего героя, Макса, есть один гаджет, способный облегчить нам эту задачу. Он всегда думал о будущем.

Макс, не вставая, помахал коллегам рукой.

— Нас шестеро, это хорошо. Идеальное математическое число. Но Шурик пока не в состоянии быть полноценным бойцом. Он это понимает, понимаем

это и мы. Кто-то должен оставаться в «Дуге», чтобы сохранить всю информацию, да мало ли кто из сотрудников доберется. Без него, конечно, будет тяжелее, но поправимо. Если кто-то посчитает, что уже с него довольно и пойдет своей дорогой, тоже переживем.

Суслов почувствовал на себе перекрестье всех взглядов.

— Иван, коровий сын, ну ты и гад! — сказал он. — В тайне- согласился, а теперь меня, якобы, уламываете!

— Да я и не соглашался, — возразил Ваньша. — Меня в поход- записали по умолчанию.

— И меня тоже добровольно обязательно, — добавил- Макс.

— Так чего же вы меня исключаете из общей упрощенной- процедуры? — хмыкнул Шура. — Пойду, конечно, «доцент заставит». Вы, вон, интуристу скажите.

Бен смотрел на всех и застенчиво улыбался: русским он не владел, поэтому всеобщая оживленность была загадочна.

— Бен, — проговорил опять же Суслов, как наиболее- доверенное лицо. — We’ll appreciate you, if you will join us. (Мы будем тебе признательны, если ты вступишь в наши ряды).

— Фазер, какие проблемы? — сразу отреагировал американец. — И вы так много говорили о том, что вмещается всего в одно предложение?

— Да нет, это Саша пересказывала содержание одного из- твоих последних фильмов, — ответил Шура. — Ну, так что, пойдешь с нами?

— Конечно, — расплылся в улыбке артист. — Итак, выдвигаемся сразу после того, как сниму швы у- Шурика, — сказала Саша.

— Объясни, дорогая Александра, к чему нам готовиться, — предложил Макс.

Однако слово взял Шурик, не вставая со своего лежбища. Он говорил медленно, так что Суслов и Иван еще успевали в два голоса переводить Стиллеру.

— Нам нужно добраться до Скрижалей. Такая задача была- раньше, теперь она вновь актуальна. Сами по себе все Божьи заповеди нам известны, как любому человеку, прочитавшим эту часть Ветхого завета. Фраза, что Бог глух к людям просто набила оскомину. Говорят также «Не употребляй имя Господа всуе». Чтобы обратиться к Нему, надо назвать Его по имени. Это естественно. Но какому имени? Одному из многих? Так они — всего лишь псевдонимы, если можно так сказать. Имя — одно. Если хочешь быть услышанным — назови его. Назови то имя, которым Он подписал свои Скрижали заповедей. Они, как любой документ, не могут быть неподписанными. Вот такая вот история.

Повисла тишина, каждый переваривал услышанное.

— Положим, мы прочитаем имя, что мы должны у Него- просить? Или будет только один делегат? — наконец, разрушил молчание Макс.

— Думаю, что каждый из нас достоин своей личной просьбы, — проговорила Саша. — Время протекло сквозь нас, и если мы сохранили свое человеческое лицо, то зачем же его скрывать от Бога?

— Эврика! — внезапно закричал Макс так громко, что- расслабленный на своем стуле Бен свалился на пол. — Ты сказала: время протекло сквозь нас! Гениально! Супергениально!

Все пятеро с удивлением посмотрели на ликующего Макса. Тот склонился над своей боевой сумкой и выудил оттуда бутылку Мартеля. Выложил коньячные бокалы из шкафа, наполнил их и обнес каждого из присутствующих. Вновь устроившийся на своем сиденье Бен принялся сразу деловито смаковать изысканное питие, не дожидаясь объяснений. Ему было по барабану, все равно ничего не понимал.

— Как вы все прекрасно помните, мир изменился в один миг. — Только что я ждал своего кореша в своем кабинете — бац, головой в стенку врезался, а вокруг — пыли по колено. Саша пила кофе по пути в свою машину — бац, оказалась на столе у меня за стенкой, и опять пыли — выше крыши. Шура ехал в автобусе — бац, посреди дороги стоят. Пыли

нету — ну так понятно: открытое место, ветер и прочее. Бен из бассейна вылез, только бухнуть собрался — а он уже в лесу дремучем, да к тому же на другом континенте. Иван пошел снаряжение свое прятать — вот уже под книжным шкафом лежит, да еще и в Питере на Дворцовой площади. Только Шурик на месте остался, потому что пространство было полностью замкнутым, зато фойе утопало все в той же пыли. Однако никакие следы цивилизации вокруг не претерпели изменений. Все, что было подвержено влиянию человека, осталось точно таким же, не подпорченным, не ветхим. Только дикая природа мутировала до неузнаваемости. Как-то мы с Сашей видели самолет посреди улицы: без каких-то намеков на катастрофу, будто его просто аккуратно поставили. Опять же, злобные бабуины, щелчком пальца сбивающие головы с певцов, популярных среди склонных к безвкусице народных масс. Чего этим обезьянам стоило выдавить все стекла в доме, вынести все двери и найти легкую поживу? Да ничего. А «мешки», настолько неразборчивые в своих гастрономических пристрастиях, вдруг, начинают нападать только на движущихся людей, в то же самое время, не брезгующие неподвижными более мелкими своими сородичами. Да вы все прекрасно знаете о многих странностях, которые мы пытались объяснить, как могли. И не получалось найти ответа.

— Макс, не томи, — сказала Саша, когда он сделал паузу, — чтобы отхлебнуть из своего кубка. — Дальше-то что?

— Я понял, каким образом все произошло, — ответил майор, — но сразу же предостерегающе поднял руку. — Но не знаю, конечно, каким способом. Да и никто, думаю, не в состоянии постичь сам механизм процесса. Кроме одного всяк сущего. Кроме Бога.

— Хороший тост, — заметил Иван. — Выпьем по этому- поводу.

— Он остановил время, — поспешно проговорил Макс. — Время, как физическая величина нашего пространства. Любые тела, в которых исчезает эта характеристика, не способны меняться. То есть прекращаются все процессы на клеточном уровне, броуновское движение стопорится, электрон перестает вращаться по орбите и тому подобное. Само вещество приобретает свойство такой твердости, что ни алмазу, ни корунду не достичь и на тысячную долю процента. Вокруг могли протечь миллионы лет, окружающая среда могла меняться от звездного пламени до ледяной пустоты внешнего космоса — а нам всем вместе было до лампочки. В тот самый момент, когда одним махом было остановлено время, все что было создано человеческими руками, а также сами люди оказались в «машине времени». Ничто не способно было ни навредить, ни изменить, ни как-то воздействовать. Поэтому звери нас не трогали: мы были для них испокон веков всего лишь камнями, не пригодными в пищу. Так же, как и окна, двери и стены домов — непреодолимые преграды.

— Поэтому прошедшие века двигали некоторых из нас, как- кукол. Твердость-то отнюдь не означает неподъемный вес, — усмехнулась Саша и передернула плечами.

— Но наступил день «Хе», и те из нас, что волею случая- оказались под толщей земли, воды или иной агрессивной среды умерли, не успев осознать, что их жизнь подошла к концу. Не хотел бы я оказаться в другом месте, кроме как под спудом знаний, — заметил Иван.

— Но, мы, оставшиеся в живых после этой игры в «русскую- рулетку», приобрели нечто, ранее нам несвойственное, — сказал Суслов. — Полную свободу совести. Веди себя так, как хочешь. С нас сняты все ограничения. Вот поэтому мы сейчас и сидим здесь.

— Нет, — возразил Макс. — Поэтому мы пойдем, ведомые- другом-Иваном к месту усыпальницы Вяйнямёйсена. Без Бога в сердце, без Веры в душе — мы сироты.

Кто не успел допить свой коньяк, влили в себя последние капли, и все разом повернулись к безмятежному Бену Стиллеру. Тот уже давно вылакал свою порцию и сидел, делаявсякие трюки с фужером.

— А ему кто все переведет? — поинтересовалась Саша- Матросова. — Речь Макса никто из нас не записал.

Шура подвинулся к американцу ближе и поощряющим жестом отправил Макса за еще одной бутылкой Мартеля.