Ракетчики
Шрифт:
Про семь ядерных взрывов по нашим войскам я не забыл. Ответить решил осмысленно, с пользой для дела. А не рефлекторно. К концу 92-го года подготовка боевых пловцов была завершена и были осуществлены синхронно пять ядерных взрывов: Малайзия, Тайвань, Южная Корея, Япония и Силиконовая Долина в США. Целями стали заводы по производству микросхем. В Силиконовой Долине был самый мощный взрыв, который на долгие годы сделал невозможным подобное производство в данной местности из-за повышенного радиоактивного фона. Для меня, знающего направление развития вооружений, было важно затормозить то, что не могу быстро развить сам. Возможности нового СССР догнать и перегнать в данной области были слабы. А вот такой неспортивный приём даёт шанс побороться. Хозяевам мира это сильно не понравилось. Попросили переговоров. Выделил Юревича.
— Толя, твоя кандидатура подходит больше всего. Ты скорый на решения, быстро соображающий,
— Саня, не могу. Я не женат. Меня могут начать вербовать на «медовую ловушку». Пошли Касьяна — он устоит, наш примерный семьянин. Или Серегу — с того как с гуся вода, ещё и спасибо американцам скажет.
— Толя, «медовая ловушка» — стандартный приём разведки. Ты прям поговорку про военных хочешь опровергнуть. Не трусь! Ты теперь, после Берлина, будешь всё время бздеть? Так не пойдёт. Официально разрешаю тебе внеслужебные контакты, можешь делать с ними что хочешь, что предложат. Только доложишь потом, проверишься в вендиспансере. Га-га-га!
— Тебе смешно, а мне не очень.
— Ладно, хватит о грустном. Давай по делу. Твоя задача: произвести на них впечатление, что мы подорванные фанатики, готовые выпустить все ракеты от малейшего чиха в нашу сторону. Уничтожение заводов объясни гибелью наших двух дивизий в Турции. Прослушки не бойся. Сейчас, насколько я понимаю политику, это уже не важно. Гаага нас судить не будет. Им бы до Милошевича дотянуться.
— До какого Милошевича? Югослав, что ли?
— Серб, вроде бы, не помню, не важно. Слушай и не отвлекайся. Ни на какие условия, ограничения, договора мы не пойдём. Можем предложить гадам только относительно понятные правила игры: они не мешают нашим справедливым действиям — мы не гадим им по беспределу. И всё. А своё десятикратное преимущество по ядерным силам пусть засунут себе в задницу: мы их не боимся. Умирать, так с музыкой. И ещё один тезис донеси до них: если у СССР будут сильные проблемы, наподобие взорванных заводов, или на нас пустит ракеты Израиль или Люксембург…
— Сань, так у Люксембурга ж нет ракет?
— Толя! Включи мозги! Добавь туда юмора немного. Блин. Короче, в этих случаях мы отвечаем всеми силами не только агрессору, но и формально непричастным США и Англии.
— А если они будут возмущаться, кричать что они не при чем?
— Скажи что это их проблема. Ещё. Скажи, что мы считаем своей зоной влияния территорию бывшего СССР и несколько стран, в которых сейчас есть наши посольства. Мы не будем считать нарушением договоренностей их игры в духе холодной войны в этих частях мира, но, например, бомбардировку Кубы или высадку спецназа США в Венесуэле мы будем считать нарушением и отвечать аналогично. Во втором списке — люди, которых мы защищаем. Если с этими людьми происходит любой несчастный случай, рак, отравление — аналогичный случай происходит с несколькими фигурами их мира.
— А со сколькью фигурами?
— Толя, не будь занудой. Будем смотреть по обстоятельствам. Фидель Кастро не равен Муаммару Каддафи.
Староста соседнего дома пожаловался мне, как старосте района, на маляров. ЖЭК делал ремонт. Старосте, такому же отставнику, как и я, что-то не понравилось. После выяснения подробностей я задумался. С одной стороны, в памятке ничего не сказано о контроле строительных и ремонтных организаций. С другой стороны: «проявлять инициативу», «другие вопросы местного уровня, важные для жизни граждан». Решено — будем принимать меры. Один звонок в горжилуправление — прибыл инспектор. Десять минут его работы — картина ясна, как белый день. Маляры схалтурили: не вымыли внутри подъездов панели перед покраской, красили прямо по побелке и пыли. Эта краска отстанет через год. Будут большие облупившиеся участки. Непорядок. Маляры были вызваны, отчитаны, наказаны. Наказаны рублём. Всё просто: во вторую смену вся бригада выходит, зачищает свежую краску, штукатурит, грунтует, красит заново. Эти две смены идут до тех пор, пока брак не будет переделан. А переделывать им шесть домов. Я не поленился: узнал их предыдущие объекты, заставил инспектора проверить качество и там. Цена материалов вычитается из зарплат бракоделов, как алименты, постепенно. Будут полгода получать три четверти зарплаты. Будет им наукой.
По слухам, на заводах внедрена система 100 %-го контроля качества и персонализация изделий. На каждую мелочь ставят клеймо, одно или больше, по-разному бывает. Почти всегда можно выяснить: кто сделал бракованную вещь, деталь, прочее. За какой-то год стало приятно брать в руки наши вещи: пуговицы пришиты, винты закручены, всё отрегулировано. Ничего не нужно дорабатывать напильником. При том, что расходы на контроль отнюдь не нулевые, лучшее качество требует большего времени — выход готовой продукции везде вырос. Полки магазинов завалены товарами. Правда, цены несколько выросли, но дефицита больше ни на что нет. Удивила новая власть. Эти военные навели порядок. Хотя, а почему: «эти»? Я и сам бывший военный, сам порядок в районе наводил, сам и есть новая власть. Что ж выходит: мы навели? Ну и ладно, причастен, так
А тут меня вызвала староста области, мать нашего Диктатора, Зинаида Николаевна Корибут. И вывалила свои проблемы на нас, районных старост. Оказывается, наши генералы постановили: весь 1992-й год перед облисполкомом должен висеть кто-то из начальства. Первое время в каждом районе висело не по одному человеку. Но постепенно народ понял: переждать не выйдет. Сегодня висит твой сосед — завтра можешь оказаться ты. Подтянулись, перестали гадить, где живут, перестали бухать по-чёрному, гнать брак, стыдливо именуемый вторым и третьим сортом. И вот — дожили, даже одного на область повесить некого. А приказ есть, должен кто-то висеть. И Корибут не посмотрит, что мать Запорожскую область возглавляет, накажет. Ишь, даже собственную мать запугал! Уважаю. Мы со старостой Ленинского района и вспомнили о том деле. Тут дам пару пояснений. Ни города, ни улицы, ни районы мы не переименовывали, хотя с этого первого сентября дети в новых учебниках истории про того же Ленина читали совершенно не хвалебные оды. Памятник Ленину возле Днепрогэса никто не сносил. Наоборот, рядом с Лениным поставили Сталина. Такого же размера и оформления. Один сказал, второй построил. Так объяснили. Второе пояснение дам по поводу законов. Законы есть, но служат рекомендацией. Если мы кого-то засудим не так, как написано в бумажках, это всего лишь повод это дело перепроверить старостам или советам более высоких уровней. Могут попросить разъяснений. Изменение решений происходит крайне редко, ибо мы судим по совести.
— Понимаете, мужики, наказание конкретного человека не является целью нашей власти. И даже перевоспитание конкретного преступника — не наша цель. Наша цель: воспитать весь народ. У нас 99, а то и 100 процентов людей — не идеальны. Маленького ребёнка мы можем стимулировать ремнём и конфеткой. А для взрослых даже тюрьма, спецсовхоз и шахта — не аргумент. Совсем страх потеряли, расслабились. Вот сын и требует стимулировать живым примером. Точнее, как раз, мёртвым. Кто-то должен висеть. Сейчас октябрь. Ещё до конца года должен кто-то висеть. Потом это правило отменяется. Не буду же я с другой области везти труп? Это должна быть наша, запорожская сволочь.
— Зинаида Николаевна, мы понимаем. Я лично, готов подписаться под изменением решения по этим дружкам-начальничкам. Есть такая политическая необходимость — сделаем. Сам вижу, как оздоровилась обстановка за этот год. У нас в последние горбачёвские годы бандиты убивали в сотни раз больше людей, чем мы повесили.
Проголосовали единогласно. Эту пару вредителей и повесили. Делается это так. Сначала прилюдно читают приговор. Из него всем ясно: за что, кто судил, кто вынес решение, почему так, а не мягче. День висельник висит. В первую ночь его снимают и везут в морг. Там слегка бальзамируют. Вешают заново, и он висит ещё неделю. Потом должен быть другой. Иногда висят и двое-трое, чаще всего: подельники. Но это стало редкостью. Судим либо по месту жительства, либо по месту работы. Это зависит от характера проступка. Помню, был случай. В соседнем доме семья алкашей подралась. Со своего я выселил в самом начале, а вот соседи жалость проявили. Сожитель своей бабе табуреткой голову проломил. Врачи, почитай, полмозга ей вырезали. И ничего — говорит, ходит, всё как прежде. Им, алкашам, этот мозг уже ни к чему. Уж как баба просила не наказывать мужика, как просила! Но на тот раз уже их не простили. Сегодня он ей проломил башку дурную, а завтра кому нормальному? К чертям собачьим. Сожителя — на шахты на пятнашку, бабу — в спецсовхоз навечно. Да, о чём это я вам рассказывал? А, да, про качество продукции. Как вы думаете, много желающих после таких судов стать вредителем? То-то!
Бывают дела и маленькие. На той неделе судили директора гастронома. Он овчарку выгуливал, а сам поддал чуток, с поводка отпустил. Собачка его, слава богу, никого не покусала, только мяч детям прокусила. Ерунда. Ему — один месяц дисциплинарного общежития первого уровня, год лишения спиртного, а собачку — того, конфисковали, милиции отдали, кинологам.
Так что не переживай, брат, и ты, Алла, не охай, у нас с Надей всё хорошо. Жизнь бурлит, не скучаем. Почему вы редко пишете? Как там у вас, в Омске?