Ралли «Конская голова» (сборник)
Шрифт:
— Все-таки старая система обладает определенными преимуществами, — сказал он. — Какое бремя иногда приходится брать на себя настоящему спортсмену!
— Зато мы здорово повеселились, верно? — сказал Ретиф. — И я уверен, что уж теперь-то вы наверняка не откажетесь от продолжения таких состязаний. Подождите только немного, а я сейчас сбегаю к своим и пришлю сюда несколько долбо-особей…
— Пусть паразиты пожрут твоих долбо-особей!! — взвыл Хошик. — Ты мне устроил такую спронго-боль, что я буду вспоминать об этом каждый раз, когда придется выводить свой мицелий!
— Кстати,
— Хватит!! — Хошик вскричал так громко, что диск за его спиной подпрыгнул. — Внезапно я стал испытывать сильную тоску по густонаселенным желтым пескам родной Кружки. Я надеялся… — Он замолчал, глубоко вздохнув. — Я надеялся, Ретиф, — продолжал он теперь уже Печальным голосом, — найти здесь новые земли, где я смог бы вывести свою собственную Мозаику, обрабатывая эти чужеродные пески и выращивая такие урожаи райского лишайника, с помощью которых удалось бы наводнить рынки сотен планет. Но когда ты сказал о ваших долбо- и грызо-особях, дух мой был сломлен. Мне стыдно перед тобой, Ретиф.
— Честно говоря, я сам несколько старомоден, — сказал Ретиф, — и тоже предпочитаю быть болельщиком.
— Да, но ведь твои собратья по мицелию никогда не одобрят подобного образа действий.
— Моих собратьев по мицелию здесь нет. И потом, разве я тебе не говорил? Ни один из нас не опустится так низко, чтобы состязаться друг с другом, если есть другой путь. Вот только что ты говорил о возделывании песка, выращивании лишайника…
— Того, которым мы пообедали, — сообщил Хошик. — И из которого приготавливается вино.
— Соревнование в области земледелия — наша самая последняя дипломатическая мода. Итак, если тебе хочется, можешь забирать себе все пустыни и выводить на них лишайник, а мы обещаем оставаться в оазисах и выращивать овощи.
Хошик вздрогнул и в изумлении изогнул спину.
— Ретиф, ты это серьезно? Ты отдаешь нам все эти прекрасные пески?
— До последней песчинки, Хошик. Я возьму только оазисы.
Хошик в экстазе замахал своими краями.
— И вновь ты победил меня, Ретиф! — вскричал он. — На этот раз в благородстве…
— Детали обсудим позже. Не сомневаюсь, нам удастся выработать правила, которые удовлетворят обе соревнующиеся стороны. А сейчас мне пора, а то мои долбо-особи совсем меня заждались.
Разгоралась заря, когда Ретиф засвистел, подавая сигнал, заранее обговоренный с Поттером, поднялся на ноги и вошел в лагерь. Свази встал.
— Наконец-то, — сказал он. — А мы уже собирались посылать на выручку.
Лемюэль вышел вперед: под его глазом красовался фонарь до самой скулы. Он протянул Ретифу свою мускулистую руку.
— Прости, что погорячился, приятель. По правде говоря, я было подумал, что ты шпион.
Сзади к Лемюэлю подошел Берт.
— А кто тебе сказал, что это не так, Лемюэль? — спросил он. — Может…
Лемюэль сбил Берта с ног одним небрежным движением руки.
— Если еще хоть один болван скажет, что какой-то хлюпик-дипломат смог отключить меня одним ударом, я и не так с ним посчитаюсь…
— Скажите мне, ребята, — перебил его Ретиф, — согласны ли вы разделить эту планету с хлопотунами, если получите мирные гарантии?
Примерно через полчаса горячих споров, выкриков и обсуждений Лемюэль повернулся к Ретифу.
— Мы согласны заключить любую разумную сделку, — сказал он. — Вообще-то у них столько же прав находиться здесь, сколько у нас. Я считаю, что делиться надо поровну, примерно по сто пятьдесят оазисов на брата.
— А что вы скажете насчет того, чтобы оставить себе все оазисы, а им отдать пустыни?
— Как я понимаю, — сказал Лемюэль, — речь идет о договоре?
Консул Пассвин поднял глаза на Ретифа, входящего к нему в кабинет.
— Садитесь, Ретиф, — рассеянно сказал он. — А я думал, вы все еще на Адобе, или как там они называют эту пустыню?
— Я вернулся.
Пассвин подозрительно посмотрел на него.
— Вот как? Ну-ну. Так что же вам нужно, молодой человек? Говорите. Только не вздумайте просить, чтобы я обратился в штаб-квартиру сектора за военной помощью.
Ретиф передал ему через стол пачку документов.
— Вот мирное соглашение. Торговый договор. Пакт о взаимопомощи.
— А? — Пассвин взял бумаги и быстро пролистал их. Потом, сияя, откинулся на спинку кресла. — Ну что ж, Ретиф, быстро сработано. — Он замолчал и, заморгав глазами, уставился не вице-консула. — А что это у вас на щеке, шрам? Надеюсь, вы вели себя с достоинством, как и подобает члену нашего дипломатического корпуса?
— Я принимал участие в спортивном состязании. Один из игроков слишком волновался.
— Гммм… Таковы перипетии нашей профессии. Надо уметь подлаживаться к обстоятельствам. — Пассвин поднялся и протянул Ретифу руку. — Я доволен вами, мой мальчик. И пусть это научит вас всегда следовать инструкциям с неукоснительной строгостью, не отклоняясь от них ни на йоту.
Выйдя из кабинета в зал и остановившись рядом с мусоропроводом, Ретиф задержался лишь для того, чтобы вынуть из своей папки большой пухлый конверт, все еще запечатанный, и бережно его опустить.
Василий Головачев
Волейбол-3000
(СССР)
Этот парень привлек внимание Устюжина едва ли не с первого своего появления в зале. За двенадцать лет тренерской работы Устюжину пришлось повидать немало болельщиков волейбола, игры красивой, зрелищной и элегантной. Он видел разные лица: заинтересованные, радостно увлеченные, спокойные, иногда скучающие или откровенно равнодушные — у случайных гостей, и все же лицо юноши поразило тренера сложной гаммой чувств. Оно выражало жадный интерес, напряженное ожидание, горечь и тоску, мерцавшую в глубине темно-серых внимательных глаз.