Рама для картины

Фрэнсис Дик

Значит, там будет наготове.

— У тебя что-то чересчур мрачный вид, Тодд, — сказала Сара.

— Извини.

— О чем ты думаешь?

— Когда остановимся пообедать?

Она засмеялась.

— Мы только что позавтракали.

Миновали поворот на Роторуа, проехали дальше, мимо горячих источников.

— Ну, кто желает горячих грязей? — спросил Джик.

Где-то здесь, объяснила нам Сара, была электростанция, использующая выбросы пара из-под земли. Это мерзейшие черные кратеры,

воняющие серой. Местами земная кора была такой тонкой, что явственно чувствовалась вибрация: звук под ногами глухой. Сару, когда она была маленькой, возили куда-то в эти края. В местечко под названием Вайотапу, после чего у нее были кошмары…

— Фу, — сказал Джик. — У них тут землетрясения бывают раз в две недели. По пятницам.

Солнце светило весело, кругом была зелень, но таких листьев я никогда раньше не видел. Нестерпимо яркие пятна — и тут же глубокие таинственные тени: ущелья и скалы, и уходящие в небо стволы деревьев, и колыхание травы, высокой, по плечи, похожей на перья. Чужая страна, дикая и прекрасная.

— Посмотри-ка на этот чиароскуро, — сказал Джик, когда мы проносились мимо особенно живописной долины.

— Что такое чиароскуро? — спросила Сара.

— Светотень, — ответил Джик. — Контраст и равновесие. Технический термин. Весь мир — чиароскуро, и все женщины и мужчины — только пятнышки света и тени.

— Всякая жизнь — свет и тень, — сказал я.

— И всякая душа.

— А враг — серый.

— А серый цвет получается, если смешать вместе красный, белый и синий.

— Серые листья, серые смерти — все превращается в одинаковое серое ничто.

— Уж вас-то двоих никто и никогда не назовет серыми, — вздохнула Сара.

— Серый! Грей! — осенило меня вдруг. Ну, конечно, черт побери!

— О чем ты? — спросил Джик.

— Грей — это фамилия человека, который снял художественную галерею в пригороде Сиднея. И фамилия человека, продавшего Апдайку его так называемого «Херринга», — тоже Грей.

— О, Господи! — Сара вздохнула, и вместе с этим вздохом улетучилось наше радужное настроение.

Краски дня померкли.

Как же их много! Вексфорд и Гриин. Малый. Женщина. Харли Ренбо. Два мерзавца в Алис-Спрингсе, одного из них я знаю в лицо, а второго (того, что был за моей спиной) — нет. Может быть, тот, которого не знаю, — Бровастый. А может, и нет. Если нет, тогда еще и Бровастый. А теперь вот Грей.

Не меньше девяти. Может, десять. Как же разобраться со всей этой бандой, да так, чтобы они меня не раздавили? Или, что еще хуже, — не раздавили Сару или Джика?

Интересно, кто же совершал ограбления? Что, посылали парочку-троечку амбалов за границу? Или нанимали по контракту местных? Если посылали своих, так и Регину убил один из них? Может, я уже с ним встречался?

Все раздумья были впустую. Только добавил еще виток к этой закрученной спирали.

Так поджидает он меня в Веллингтоне или нет?

Добрались до столицы к полудню. Остановились в гостинице «Таунхаус» — из ее окон открывался великолепный вид на гавань. И тут я подумал, что среди больших городов нет другого такого, как старый, туманный, болотистый Лондон, но это совсем другая история. В новом и ухоженном Веллингтоне кипела своя жизнь. И своих достоинств у него вполне хватало.

Поискал в телефонном справочнике художественную галерею Руапегу — не нашел. Спросил у дежурной в гостинице, как туда добраться — не знает.

Купил местную карту автомобильных дорог. Сказали, что она пригодится. Ведь гора Руапегу — потухший вулкан, в кратере которого озеро с теплой водой. Если бы ехали из Окленда, то проехали бы мимо него. Поблагодарил. Пошел наверх, показал карту Джику и Саре.

— Можно было бы найти эту галерею, — сказал Джик. Только что мы там будем делать, когда приедем?

— Корчить им рожи через стекло.

— Вы чокнутые, у вас ума хватит, — испугалась Сара.

— Давай поедем, посмотрим, — предложил я. — Ведь они не увидят нас в машине, если просто проедем мимо.

— Но вообще-то, — неосторожно сказал он, — мы же хотим, чтобы они знали о нашем приезде.

— Почему? — удивилась Сара.

— О, Господи!

— Ну почему?

— Спроси у Тодда — его идея.

— Ну ты и чудила, — сказал я.

— Почему, Тодд?

— Мне нужно, чтобы свою энергию они потратили на наши поиски, а не на то, чтобы уничтожить все улики в Мельбурне. Пусть ими займется полиция. Мы же не можем их арестовать, правда? А если полиция зашевелится, когда уже ничего не найдешь…

Она кивнула.

— Значит, это имел в виду, когда говорил, что хочешь передать полиции всю… «хреновину в действий?» Только не сказал, что хочешь их заставить нас преследовать.

— У Тодда список и картины, которые мы увели. Они захотят все отобрать. Ему нужно, чтобы эти гады сосредоточились здесь. Если решат, что смогут заполучить свое добро и заткнуть нам глотки…

— Джик, — прервал его я, — ты увлекся.

Сара смотрела то на него, то на меня. Тревога на ее лице уступала место какому-то безнадежному спокойствию.

— Если решат, что смогут вернуть все назад и заткнуть нам глотки, — продолжила она, — будут активно искать, чтобы убить. А вы собираетесь всячески в этом потворствовать. Да?

— Нет, — сказал я. — Хотя, впрочем, да.

— Они все равно будут нас искать, — уточнил Джик.