Рандиана, или Похотиада
Шрифт:
Миссис Ливсон убедила Герти оставить портновскую мастерскую и поселиться у нее в качестве компаньонки и домоправительницы. Прежние лесбийские вкусы Герти привели ее к связи с чувственной миссис Ливсон, которая догадалась о наклонностях Герти по восторженному тону ее замечаний о парижских женщинах, совершенно не интересующихся вниманием мужчин и предпочитающих в качестве любовников представительниц собственного пола.
– Мой сын сейчас за границей с воспитателем. Не хотите ли зайти к нам на обед, мистер Сминтон, и провести приятный вечер в нашем маленьком тихом доме? Джеймс такой проказник, точная копия отца… Я не имею в виду мистера
– Это все и правда очаровательно, но, мои дорогие дамы, я приму ваше приглашение лишь при одном условии: вы должны пообещать, что мы будем как одна счастливая семья, свободная от всякой зависти и ревности.
– Можете не беспокоиться, мистер Сминтон. У нас теперь все общее – и мысли, и слова, и дела. Скажу больше, мы и наша дорогая подружка леди Твиссер – как три любящие коммунарки, относящиеся к секретам других, как к своим собственным.
– Вы говорите о той самой леди Фэнни Твиссер, которая разошлась с мужем, поскольку тот не мог поверить, что имитатор члена стал отцом ее сына?! – воскликнул я.
– Господи, мистер Сминтон, опять ваши следы. Да сколько ж у вас детишек? Теперь я уверена, что именно вы сделали ребенка дорогой Фэнни. Мы немедленно дадим ей телеграмму, чтобы и она тоже пришла к нам на обед.
Возбужденные, они подвели меня к своей персональной карете, и вскоре мы уже подъезжали к дому миссис Ливсон на Корнуэлл-роуд в Южном Кенсингтоне. Герти провела меня в комнату, чтобы я привел себя в порядок перед обедом, и мы решили, что, как только слуги отправятся спать, мы устроим настоящее любовное пиршество. Вскоре прибыла и леди Фэнни; увидев меня, она со слезами на глазах заключила меня в жаркие объятия, уверяя, что я был источником ее единственной радости в жизни (ее сын теперь учится в Оксфорде).
Во время обеда и после него мы предавались воспоминаниям о прежних временах, и я с гордостью посматривал вокруг – словно петушок в окружении трех любимых курочек, которые с любовью и волнением ищут его внимания. Страстные взгляды хорошенькой миссис Ливсон откровенно говорили о силе ее сладких воспоминаний, а леди Фэнни, сидевшая рядом со мной, время от времени поглаживала под столом мой упрятанный в брюки член, отвечавший на ее прикосновения легкой дрожью.
Наконец нам принесли кофе, и слуги были отпущены.
– Наконец-то! – воскликнула наша хозяйка, вскочила со стула и, подбежав ко мне, обвила руками мою шею. – Наконец мне представился случай поцеловать отца моего ребенка. С каким трудом я сдерживала себя в присутствии слуг! Дорогой Джеймс, вы принадлежите всем нам, и мы все жаждем утешения со стороны вашего удивительного, неутомимого друга. Скажите, кто из нас будет первой? Уверяю вас, никакой ревности с нашей стороны не будет.
– Но, мои дорогие возлюбленные, как я могу угодить всем? Ведь я уже не тот, каким был несколько лет назад.
– Доверьтесь искусству Герти. Она посвятила нас в секрет бальзама Пинеро, и у нас есть немного этого напитка на тот случай, если в нем возникнет необходимость. Просто удивительно, как вам удалось изменить наши (мои и Фэнни) представления о нормах нравственности, а ведь мы были такими образцами добродетели!
Затем наступила очередь леди Фэнни, а за нею – очередь Герти, чьи страстные ласки живо напомнили мне о нашей первой встрече. Я готов был вот-вот кончить, но сдержался и, попросив их раздеться донага, сам подал пример. Член мой все это время пребывал в состоянии наилучшей эрекции.
Бросив на ковер перед камином перину из гагачьего пуха и несколько подушек, они выстроились передо мной во всей своей ослепительной нагой прелести, словно богини перед Парисом во время спора о яблоке. «Выбирайте любую из нас», – воскликнули они и со смехом начали кружиться вокруг меня.
Я рванулся было к миссис Ливсон, но споткнулся о подушку и с такой силой шлепнулся на седалище, что на какое-то время даже потерял сознание. Кровь пульсировала у меня в голове и отдавалась в ногах. Мне предстояло соединиться с одной из этих сладострастных любящих женщин, и я, поразмыслив немного, схватил Фэнни и усадил ее на себя. Две другие помогали ей, придерживая и направляя мой член, пока Фэнни не оказалась насаженной на него. Потом обе улеглись по обе стороны от нас, страстно меня целуя, а их пальчики играли моими яичками. Тем временем милая Фэнни расположилась в своем седле и начала верховую езду, отличавшуюся теми же страстью и пылом, что и первый заезд на кровати ее братца.
Руки мои были заняты – они ласкали сочащиеся соками вагины миссис Ливсон и Герти. Ах, какое это было совокупление! Мой член стоял, как никогда, разрываясь от желания, и наконец выстрелил горячей спермой прямо в сердце Фэнни, а она в ответ затопила меня своей жидкостью, упав на меня со стоном сладострастия. Вагина ее, плотно охватывавшая мой член, еще некоторое время удерживала меня сладкой хваткой, но наконец, по предложению Герти, Фэнни откатилась в сторону, позволив мне взобраться на дорогую миссис Ливсон, пока еще мой пенис не потерял жесткости.
Ах, какой стон наслаждения, идущий из самой груди, издала моя свежая партнерша! Она принялась энергично работать ягодицами, засадив мой клинок в самые глубины своих сгорающих от желания ножен.
– Я хочу получить все от кончика до основания! Герти, дорогая, сделай так, чтобы он хорошенько поработал, – возбужденно воскликнула она и, прильнув своими губами к моим, казалось, вознамерилась высосать из меня все жизненные соки.
По резким, обжигающим ударам, которые внезапно обрушились на мой голый зад, я понял, что Фэнни и Герти не теряли времени даром и занялись бичеванием. Каждый последующий удар становился сильнее предыдущего, и это пробудило во мне такую волну желания, что я сделался как безумный и яростно брал миссис Ливсон до тех пор, пока мы оба в экстазе блаженства на какое-то время не потеряли сознания. Придя в себя, мы признались, что таких утонченных ощущений не испытывали никогда прежде.