Рандолевый катран
Шрифт:
Волконский не мог себя представить на их месте, как ни старался.
– "Александр Андреевич, э-э, далёк ты от народа"! – как наяву прозвучал в ушах экающий голос президента.
Волконский позвонил смежникам.
– Каковы настроения в массах? – спросил он, требуя тем самым подробного отчёта в настроениях бастующих.
Через полчаса ему доставили ролик не для телевидения. Даже в эпоху повальной чернухи, такое не осмелился показать ни один канал.
Шахтёры поносили правительство, не отделяя его от президента.
– Ему бы, козлу, повкалывать на шахте, а потом объяснить своей жене и детишкам, почему в доме нет даже сахара! – сказал одни чумазый паренёк.
Странно, подумал Волконский, уже не первую неделю стоит шахта, откуда на лице шахтёра эта копоть?
В следующий момент пришло решение.
– Я приготовил рекомендацию президенту! – сообщил Волконский непосредственному начальнику аналитического отдела Кремля.
Вскоре шахтёрский бунт пошёл на убыль. Потомкам Стаханова, оказалось, по душе обещание президента лечь на рельсы, если им не выплатят зарплату.
Дали, конечно, крохи. Проценты от задолженности, но личное обаяние народного президента дало эффект.
За это дельное предложение Волконскому как-то позабыли мелкие шалости с покупкой ваучеров на стороне. Тем более, снижать его долю акций, приобретённых отделом аналитиков, никто не стал.
Александр Андреевич прекрасно знал, как эти акции скупаются. Потому-то эти лентяи вспылили, когда узнали, что он пытается прикупить ваучеры на вполне законных основаниях.
– Я хочу проявить личную инициативу и показать толковый пример народу! – заявил он при случае президенту, рассказав о своём нелёгком труде.
Президент, не дослушав, одобрил. Он всё ещё был под впечатлением последнего совета одного из лучших аналитиков.
– Я тебе, э-э, пожалую дворянский титул в зад! – затрясся от смеха руководитель государства, расплескав водку на дорогой ковёр.
Многие желали благосклонности первого лица государства, достигали её и вскоре попадали в опалу: необъяснимую здравому смыслу. Волконский не желал иметь привилегию врываться к президенту в кабинет в любое время, звонить ему по прямой трубе и пить из одной бутылки. Князь терялся в тени, изредка подавая толковые мысли, за что и ценился в администрации.
Нина Петровна прочно обосновалась на Рублёвке. Среди шатких писательских дач строились добротные особняки новой элиты страны. Дому Волконских завидовали родственники самых богатых людей страны. Госпожа Волконская изо дня в день принимала гостей, устраивая приёмы и встречи с необходимыми людьми. Бюджета семьи она не знала, и не стремилась к этому. Доставало работы без финансовой головной боли.
С "молодыми" жила свекровь. Своими бесконечными поучениями и неоднократно повторяющимися рассказами о былом величии предков
– Нам бы внучка для полного процветания рода! – без умолку твердила старуха изо дня в день, доканывая Нина Петровну.
– Это ничего, что ты не молода для родов, зато не поистрепалась, как эти вертихвостки!
– Даже лучше, что у тебя, деточка, нет уже родителей. На молодого князя не будут влиять люди из семейства Ароновых!
Нина Петровна кивала, выслушивая старческую дребедень. Тем временем, занималась собственными делами. То в ателье, то в солярий. Кстати, подружка сказала, что появились новые линзы! Теперь не нужно их снимать, как вставную челюсть на каждую ночь. К тому же, они не раздражают глаза.
Нина Петровна кивнула матушке, так пожелала свекровь, чтобы её называла невестка, и укатила в город.
Её принимали как истинную дворянку. Усадили, поделились последними новостями, угостили кофеем. Подружка пожертвовала длинной дамской сигариллой с запахом конского каштана. Дрянь, конечно, но так положено по этикету.
– Я, пожалуй, закажу себе запасной футляр! – сказала Нина Петровна, примерив линзы.
Подружка заахала, заохала, юля вокруг госпожи Волконской.
Нина Петровна обратила внимание на огромный экран, занимающий половину дальней стены.
– Это у тебя что, телевизор?
– Последний писк! Натуральная цифра! Таких ещё ни у кого из наших нет! Видишь, как лаконично вписывается в интерьер?
– Япошка? – Нина Петровна скривила губы так, что было непонятно: восхищается или её воротит от "япошек". На самом деле, Волконскую покоробила привычка Тоши всовывать к месту и не к месту непонятные, но умные слова.
– Точно тебе говорю! – сказала подруга, заранее соглашаясь с любой оценкой гостьи.
– Включи!
– А смотри!
Молодящаяся женщина с красными волосами нажала на пульт, отломав накладной ноготь, перламутровый в серый горошек.
Пока она возилась, прилаживая не положенный от рождения член-орган, Нина Петровна попереключала каналы.
На экране мелькали тюбики, баночки, "памперсы" и прочая рекламная дребедень. Подруга сдерживала движение руки, останавливающее гостью. Когда появился футбол, она не выдержала.
– Убери этих мужланов!
– Помолчи, Тоша!
Тоша опешила. Она уставилась в экран, вслед за гостьей.
Там по полю бегал какой-то крашеный блондин с крупным носом и короткой причёской. Камера показала крупным планом его жилистые икроножные мышцы. Тоша поморщилась.
– Вот он, герой нашего матча!!! – надрывался репортёр.
– Паша! – сказала Нина Петровна.
– Нинель? Ты его знаешь?!
– "Павел Бураков! Именно он, если вы помните, помог родному клубу выйти в премьер-лигу! И теперь, как говорится, не ударил в грязь лицом"!
Оператор показал перепачканное лицо футболиста.