Рандолевый катран
Шрифт:
Затем Никита бросил трубку, не набирая номера.
Ни к лицу ребячество для бизнесмена. И отнюдь, не нового русского! Никита никогда в жизни не надел бы малиновый пиджак, тем более, бычью цепь с огромным распятием смахивающим на надгробье.
Ощущая себя великим бизнесменом, Никита сел за компьютер и быстро накропал краткий бизнес-план.
Оставалось разработать детали, подключить нужных людей. Благо они оставались на своих местах, в отличие от Мискина.
ГЛАВА 27
Со стороны чужая жизнь кажется
Число завистников, как лучший показатель благополучия, стремилось к бесконечности.
Чем больше госпожа Волконская признавала себя глупее, тем больше казалась себе счастливой. В такие моменты она представляла себя ядрёной казачкой, несущей коромысло с вёдрами. Бёдра её покачиваются в такт походке, а на пальцах сжимающих коромысло, блестят в солнечных лучах дутые золотые кольца. Тотчас Нина Петровна смотрела на себя сверху вниз, и уголки её рта опускались всё ниже и ниже. Талии она у себя не видела, а бёдра по толщине почему-то не отличались от колен. Нина Петровна тотчас возвращалась в реальность, к холёному, почти безразличному мужу с его брюзгливой матушкой.
Единственным выходом из заколдованного круга было рождение ребёнка. Давно миновал курс лечения, назначенный доктором "стажёром" Пряхиной, а воз и ныне там. Идти к заслуженному члену-корреспонденту не хотелось. Алик перестал нравиться. Его слащавая улыбка вызывала у Нины Петровны тошноту. На вопрос мужа, почему она не ходит к Алику, Волконская так и ответила.
– Меня тошнит от него!
– Дела идут! – улыбнулся Волконский и добавил в ответ на недоуменный взгляд жены. – Вначале тошнит, затем растёт живот, не так ли?
Нина Петровна улыбнулась в ответ, но к Алику не пошла. Она посоветовалась с лучшей подругой.
– Как думаешь, я вообще могу забеременеть, хоть когда-нибудь?
– Ты родилась мужиком или бабой? – спросила Валентина, продолжая копошиться в моторе.
– Вам всё бы хихикать! – фыркнула Нина Петровна. Отвернулась, протёрла глаза.
Валентина с силой захлопнула капот, оттёрла руки ветошью.
– Посмотри на меня, Нина!
– Чего на тебя смотреть? Видала уже! – сказала Волконская, не оборачиваясь. Она смотрела на гаражные двери. Серая краска засохла потёками сверху вниз. На стыке дверей образовался рельефный рисунок: две ноги, похожие на женские, соединялись сверху огромной густой каплей, похожей на беременный живот. А ножки тонюсенькие, спичечные, совсем как у госпожи Волконской. Вот так фантазия услужливо подсовывает воображению желаемое за действительное. Нина Петровна улыбнулась.
– И всё же, глянь! – Валентина отбросила ветошь. Байковая тряпка повисла на краю металлического ящика. Валя встала, подбоченясь, слегка присела и сжала правую руку, демонстрируя бицепс. – Ну? Как тебе культурист?
– Так ты же женщина!
– Знаешь, сколько анаболиков и стероидов в меня вкачано, причём противоестественным
– Это как?
– Тебе сказать, куда их вкачивают естественным путём? – спросила Валентина, присев на широко расставленных ногах.
– Но и туда тебе дважды попало, не так ли?
Валентина улыбнулась. Княгиня, похоже, отошла от истерики.
– Ты сама всё понимаешь. О чём толковать, госпожа моя? Я в то время брилась дважды в день, причём сбривала бороду с усами! Но зачала и выносила. Хоть не без труда, но получилось. Видала моих охламонов? Может, потому и мужики родились, что мамка наполовину не баба!
– Ты на что намекаешь?
– Я ничего такого сказать не хотела, – Валентина надвинула бейсболку, закрыв глаза козырьком.
– Ты что, в самом деле, предлагаешь мне? – Нина Петровна задохнулась от негодования, взяв подругу за плечи, не смогла тряхнуть её.
– Предлагаю найти эту Пряхину и предъявить ей претензию.
Нина Петровна облегчённо вздохнула, опустив руки.
– А ты что подумала, дорогая княгиня?
– Об этом и подумала, – не моргнув глазом, согласилась Волконская. – Сама знаешь, не привыкла я предъявлять претензии.
– Да, не барская у тебя кровь.
Нина Петровна тряхнула плечами, опустив голову. В последнее время её всё больше тянуло плакать.
– За что и люблю! Никаких скандалов. Едем сейчас же к этой профессорше и говорим начистоту. Так и так, лечение ваше не помогает. Она не психованная какая, поправит. Может, ещё пару таблеток, и готово. Ну же!
– Поехали. Только куда?
– Ты говорила, что она учила Алика?
– Говорила. И что?
– Алик ведь не в Сорбонне учился! В первом или во втором медицинском. Так что, держим курс на академию! – Валентина, не снимая рабочего комбинезона, чистого с аккуратными швами на карманах и лейблом "Найк", уселась за руль. – Я всего лишь шофёр, прислуга, так сказать, кой с меня спрос? – пояснила она.
Нина Петровна промолчала. По опыту знала: на каждое её слово Валя ответит десять покрепче во столько же раз.
– Где мы можем найти… – Нина Петровна замолчала. Она не знала, в какой должности Пряхина. Плебейское обращение к доктору "профессор" не к лицу отрекомендовавшей себя княгиней.
– Пряхину Ольгу Сергеевну! – пришла на помощь Валя, выдав на едином дыхании имя-отчество докторши так, будто она с этой Пряхиной только что вышла из-за стола.
– У нас такая не работает, извините, – секретарша ректора пожала плечами.
– Вы ещё молоды, посмотрите в списках сотрудников кафедры акушерства и гинекологии за прошлые годы.
Секретарша хотела возразить, что это не её работа, что для таких справок есть отдел кадров, но сунутая ей в руку огромная шоколадка прямо-таки закрыла ей рот. Молоденькая девица в бриджах с клоунскими шнурочками позвонила в кадры и тотчас узнала всё.
– Пряхина Ольга Сергеевна уже десять лет на пенсии.
– И где её искать?
Секретарша вновь позвонила в кадры. Ответила несколько раз: "да", "ладно", "хорошо" и положила трубку.
– Они не знают. Хотя, вот что! – гордясь своей сообразительностью, секретарша взяла трубку снова.