Раненая страна
Шрифт:
Она со всхлипом проглотила свою беспомощность.
– Поэтому я вошла в тебя. Мне пришлось почувствовать твое тело и кровь, твои нервы и легкие… Задыхаясь в миазмах проказы, я удерживала тебя живым, пока Холлиан не излечила рану.
Ее взгляд блуждал по стене оврага, не смея встретиться с глазами Кавинанта.
– Ужасное чувство. Твоя болезнь. Ее вкус. Словно я сама стала прокаженной. Как будто меня заставили дышать запахом гангрены.
Она наморщила лоб от отвращения и печали, а затем заставила себя посмотреть ему в лицо.
– Клянусь, я никогда
– Теперь я понимаю, как противна тебе моя болезнь.
– Нет! Дело не в проказе! Он удивленно поднял голову.
– Я говорю про яд!
Прежде чем он успел задать вопрос, Линден заговорила снова:
– Яд все еще в тебе. И он собирается с силой. Вот почему мне так трудно смотреть на тебя. – Она едва не плакала. – Я не вынесу этого. Я просто не выдержу. Солнечный Яд проникает в меня все больше и больше. Ты говорил об осквернении. Так знай! Оно теперь и во мне!
"Я ничем не могу тебе помочь, – со вздохом подумал он. – Зачем ты пошла за мной? Зачем ты пыталась спасти мою жизнь? И почему тебя не напугала моя проказа?” Однако он не стал произносить вслух свои вопросы.
– Да, я узнаю стиль Презирающего. Он любит превращать надежды в отчаяние, а силу – в слабость. Лорд Фоул набрасывается на все, что ценно, и делает из этого Зло.
Презирающий использовал много прекрасных качеств – любовь Кевина к Стране, беззаветное служение Стражей Крови, верность Великанов и страсть Елены. А потом он уничтожил их.
Кавинант пожалел о том, что попросил Линден увидеть Вейна.
– Однако есть и вторая сторона монеты. Каждый раз, когда он пытается причинить нам вред, у нас появляется возможность сразиться с ним. Мы должны поступать наоборот – находить силу в своей слабости. Возрождать надежду из отчаяния. – Он протянул к ней искалеченную ладонь и нежно погладил ее руку. – Линден! От него невозможно спрятаться.
"Тебе не избежать его западни”.
– Если ты будешь на все закрывать глаза, это лишь ослабит твои силы. Мы должны принять самих себя. И ни в чем ему не повиноваться.
Даже если она и ответила на его пожатие, Кавинант ничего не почувствовал. Онемевшие пальцы оборвали контакт. Линден опустила голову, и волосы закрыли ее лицо.
– Твое видение спасло тебе жизнь.
– Нет! Это ты спас меня!
Ее голос тонул в бархатной тени предрассветных сумерек.
– У меня нет никакой силы. Я могу только видеть. – Оттолкнув его руку, она тихо добавила:
– Оставь меня в покое. Я устала от этих мук и бед.
Он хотел возразить ей, но тон мольбы заставил его подчиниться. Застонав от боли в суставах, Кавинант поднялся и отошел к костру в поисках тепла. Внезапно он заметил Сандера и Холлиан, которые сидели неподалеку.
Гравелинг сжимал в руках магический жезл. Красноватое пламя лизало железный треугольник. Холлиан помогала ему своим лианаром – как в тот раз, когда он впервые настраивался на рукх. Кавинант не мог
Вскоре Сандер и Холлиан отпустили свои огни. Какое-то время они сидели держась за руки и глядя друг другу в глаза, словно нуждались в обоюдной поддержке.
– Об этом нельзя сожалеть, – тихо сказала эг-бренд, и ее шепот прозвучал как голос звезд. – Мы должны бороться до конца, что бы ни случилось.
– Да, – так же тихо ответил гравелинг. – Мы будем бороться до конца. – Потом его тон смягчился. – Я многое могу пережить.., если только ты будешь рядом.
Они поднялись на ноги, и Сандер, прижав к себе Холлиан, поцеловал ее в лоб. Кавинант отвернулся, почувствовав себя лишним, но они направились прямо к нему.
– Юр-Лорд, это должно быть сказано, – мрачно произнес гравелинг. – С тех пор как ты велел мне овладеть жезлом Верных, я все время терзался смутным страхом. Пока рукх был у Мемлы, на-Морэм знал все, что с ней происходило. Вот почему нас настиг его Огненный Мрак. Я боялся, что моя власть над жезлом тоже поставит меня под око Верных. И мой страх оправдался, Кавинант. – Он сделал небольшую паузу. – Мы только что убедились в моих подозрениях. Из-за недостатка опыта мне не удалось прочитать намерение Верных, но я почувствовал их присутствие и узнал, что полностью открыт для них.
– Что нам делать, юр-Лорд? – спросила Холлиан.
– То же самое, что мы и делали, – ответил Кавинант. В круговороте размышлений он почти не слышал свой ответ. – Бежать. А потом сражаться до последней капли крови.
Он вспомнил лицо Линден, искаженное конвульсиями кошмарных видений – ее напряженный рот и полоски пота на висках. Он вспомнил сияние дикой магии.
– Мы должны выжить. Это первая задача.
Кавинант отвернулся, испугавшись на миг потерять контроль над своими эмоциями.
Имел ли он право говорить с другими о жизни и борьбе, когда не мог справиться даже с собственной силой? С ядом, который стал частью его! Чем сильнее пробуждалась в нем дикая магия, тем меньше смысла было у всего остального. Он превращался в живое воплощение скверны и разрушения. Он терял в себе человека – гордого и неподвластного Злу.
Кавинант поднял мех метеглина и начал пить, чтобы заглушить стон израненной души. Он знал, что сила разрушает. Он знал, насколько она ненадежна. Но этого знания не хватало. Или, наоборот, хватало с избытком. Сила научила его сомневаться. А сомнения порождали насилие.
Он чувствовал, как в нем росло давление силы. Какая-то часть его уже полюбила ярость и неудержимую мощь дикой магии. Кавинант так боялся себя и последствий своей горячности, что даже не мог есть. Он пил густой медовый напиток и смотрел на языки огня, пытаясь поверить в то, что поможет сохранить себя и верность прежним принципам.
Ему вспоминались трупы на каменных плитах – более двадцати человек, которых он убил. Они оживали в призрачных сумерках рассвета и тянули к нему скрюченные пальцы. Мужчины и женщины, обманутые Опустошителем. Люди, единственным преступлением которых была иная вера.