Ранние беседы. Дикие гуси и вода
Шрифт:
Однажды мне рассказали о жизни одного святого. Кто-то сказал ему: «Сатану надо ненавидеть», и тогда он ответил: «Это очень трудно, потому что во мне уже нет ненависти. Теперь во мне осталась только любовь независимо от того, на кого она изливается: на Сатану или Бога. Я больше не могу ничего отдавать людям. Возможно, я даже не смогу провести между ними различие, потому что глаза любви никогда не могут делать различие».
Когда я слышу о том, что сострадание к другим и есть ненасилие, то очень удивляюсь. До чего же искусно эго по части возвеличивания себя! В действительности ненасилие не имеет никакого отношения к таким вещам. Это свет, рожденный из души. На кого бы он ни падал, эти люди могут переживать любовь и сострадание,
Я также слышал о том, что ненасилие необходимо практиковать, как будто это действие, которое можно выполнять или не выполнять. Иногда некоторые лекции, которые на первый взгляд прекрасны, могут оказаться бесполезными и неправильно понятыми! Мы можем понять это, услышав такие вещи. Любовь это не действие, а состояние самости. Любовь не делается, а происходит. Это не отношение, а доброжелательность.
Если у меня есть даже малейшее ощущение того, что я люблю, значит любовь не подлинная. Когда любовь (или блаженство) становится моей природой, тогда ощущение ее присутствия, моей любви указывает на различие между действием и природой. Если это различие присутствует, значит любовь искусственна. Существование не реально, а такая любовь не настоящая. Когда любовь проявляется из всего существования, из всей индивидуальности, тогда ее никто не осознает. Тогда нет того, кто любит, а есть лишь любовь.
По моему мнению, ненасилие означает любовь. Это чистое и совершенное переживание любви. Отрицательная форма слова «ненасилие» используется только для того, чтобы устранить оттенок отношения в любви. В этой отрицательной форме нет отрицания любви. Отрицается лишь отношение в любви. Любовь это не отношение, а состояние. Слово «ненасилие» используется для того, чтобы подчеркнуть эту истину. Но люди, считающие ненасилие отсутствием любви, совершают большую ошибку. Это отсутствие не любви, а только тех элементов, которые не позволяют любви стать совершенной и чистой. Нет сомнения в том, что это отсутствие тех элементов, которые не позволяют ей перейти из состояния отношений к природе самости. Это отсутствие любви и ненависти, привязанности и непривязанности. Любовь освобождается от оков и перестает быть объектом привязанности.
Я называю любовь без привязанности ненасилием. Ненасилие это любовь, поэтому оно не отрицательно.
Слово «ненасилие» отрицательно, но в самом ненасилии нет отрицания. Это чувственное состояние абсолютно положительно. И нет ничего более положительного. Что может быть более жизненным и положительным, чем любовь?
Насилие, в котором любовь отсутствует, отрицательно, потому что оно противостоит любви. Я не хочу, чтобы во мне был недостаток любви, чтобы во мне клокотало насилие. И никто другой не хочет этого. Все люди жаждут любви. Почему никто не жаждет противоположности любви?
Мне кажется, что мы любим и можем любить только самих себя. И если мы сможем понять свое желание, то в этом желании мы сможем найти скрытые указатели на свою сокровенную самость.
Я хочу любви - иначе говоря, моя самость и есть любовь. Я хочу блаженства - иначе говоря, моя самость и есть блаженство. Я хочу бессмертия - иначе говоря, моя самость и есть бессмертие. Я хочу божественности - иначе говоря, моя самость и есть божественность.
И еще мне следует помнить о том, что другие люди хотят того же, чего хочу я. Наши желания так похожи! Разве наши похожие желания не указывают на сходство в нас самих?
Содержания самости и не-самости не различаются. Устремление этого неделимого сознания не противоположно любви и ненасилию. Поэтому я сказал, что насилие отрицательно, ведь оно противопоставляется природе, а все отрицательное разрушительно. Отсутствие любви - разрушительная сила, служанка смерти. Тот, кто движется в этом направлении, все глубже погружается в разрушение, смерть и тьму. Это и есть смерть, потому что человек противостоит природе своего «я».
Ненасилие это утверждение жизни. Любовь и есть жизнь.
В слове «ненасилие» присутствует оттенок запрета насилия, так как оно отрицательно. Я слышал, что два минуса дают в итоге плюс. Возможно, в слове «ненасилие» есть указание на эту же положительность. Тогда «обложка» этого слова не имеет никакого значения, и нам следует понять то, что скрыто в этом слове под слоем пепла. Полыхает огонь любви, а любовь творческая. Противоположность любви я называю отрицательностью, а любовь - положительностью. В жизни только любовь представляет собой источник творчества. Именно благодаря истоку и проявлению положительности и созидательности любви Христос сумел описать любовь как Бога, а Бога - как любовь. Поистине, трудно найти проявление творчества, которое было был лучше и показательнее любви.
На мой взгляд, если эта созидательность и мощь ненасилия не принимать во внимание, оно станет просто противлением насилию. Только не потакать насилию - не ненасилие. Дело в том, что ненасилие гораздо больше этого. Отсутствие вражды это еще не любовь, любовь гораздо больше этого. Если не осознавать это различие, тогда достижение ненасилия просто превратится в запрет насилия, в противление насилию.
Результаты такого поворота событий ужасны. Отношение отрицания и запрета не расширяет рамки жизни, а сужает их, превращает в жизнь в затхлый пруд, в кандалы. Человек не растет, а сморщивается. Поэтому чудесная жизнь не развивается в Брахму, а сужается в маленькое тщеславие. Она могла бы стать рекой и достичь океана, но вместо этого начинает высыхать и превращаться в пруд. Пробудить ненасилие это все равно как стать рекой. А если увлечься отречением от насилия, можно превратиться в пруд. Достижение отрицания приводит не к процветанию, красоте и совершенству, а к уродству и искажению. Такого пути надо избегать, его нельзя искать, по нему нельзя ходить.
Человек, стремящийся к здоровью, может считать здоровьем избавление от какого-то недуга - то же самое верно в отношении духовной жизни. Здоровье - это не просто отсутствие болезни, но также пробуждение силы жизни. Это пробуждение и реализация дремлющих природных сил жизни. Даже мертвого человека можно избавить от недуга, но ему нельзя дать здоровье. Избегая болезней, человек может поддерживать свою жизнь. Но совсем другое дело - найти здоровье и жизнь.
Нам будет очень полезно помнить эту науку о поддержании хорошего здоровья в отношении религии. Один монах пришел в гости в какой-то монастырь. Его радушно встретили. Настоятель монастыря, рассказывая гостю о тамошней жизни, сказал: «Мы не совершаем насилие. Мы не употребляем алкоголь и наркотики. Мы не стяжаем богатство». В точно такой же манере он описал многие другие заповеди монахов. Гость долго слушал настоятеля монастыря, а затем сказал: «Я понял, чего вы не делаете. Но чем же вы тогда занимаетесь здесь?»
Разумеется, я тоже хочу задать вам этот же вопрос. Я также хочу напомнить вам об этом очень ценном различии между действием и бездействием.
Если кто-то считает ненасилие, или даже религию, некой формой бездействия, он делает очень большую ошибку. То, что Швейцер назвал запретами в жизни, становится ежедневной рутиной такого человека. Его отношения с объектами жизни полностью разрушаются. Он теряет лестницу достижений и увлекается бездействием. Самое удивительное заключается в том, что, несмотря на постоянные усилия и настойчивость, он не может потерять то, что хочет утратить. То, что от отталкивает через борьбу, остается с ним каким-то таинственным образом. Он вряд ли сможет отдыхать, если обнаружит, что все, оставленное им позади, возвратилось к нему. Ему кажется, что потоки, которые он подавляет, набирают скорость, а он не знает причину этого. Он воюет со своими желаниями. Он «отсекает головы от их тел» и выбрасывает их, но желания все равно обступают его, и вокруг него уже тысячи их голов, к его большому удивлению!