Ранняя история нацизма. Борьба за власть

Гинцберг Лев Израилевич

Зарубежная печать выражала надежду на то, что парламентская деятельность «цивилизует» гитлеровцев, поможет устранить «крайности», которые шокировали правящую верхушку, затрудняя сговор с Гитлером. «Национал-социализм должен быть направлен и обращен в правильное русло», — писала 15 декабря 1930 г. одна из ведущих газет крупного капитала «Дейче альгемайне цейтунг».

Но то, что хитроумные политики из буржуазного лагеря считали крайностями, на деле отражало сущность нацистской партии. Фашизм не имеет ничего общего с демократией. Да и сами гитлеровцы не скрывали этого, они издевались над теми, кто, находясь у власти, давал заклятым врагам республики возможность использовать предоставляемые ею свободы в целях уничтожения существующего строя. А вот что говорил (согласно полицейскому отчету) Геринг, выступая в начале 1930 г. на нацистском собрании в Эссене: «Мы боремся против этого государства и нынешней системы, мы хотим уничтожить ее огнем и мечом, но легальными

средствами — для полицейских чиновников, имеющих длинные уши!» Особенно откровенен был Геббельс. Он писал: «Мы идем в рейхстаг, чтобы добыть в арсенале демократии ее же собственное оружие. Мы становимся депутатами, чтобы парализовать Веймарскую республику, используя ее же поддержку». Он же писал, что нацисты борются за уничтожение существующего строя, а строй предоставляет ему (Геббельсу) бесплатный проезд по железной дороге и оплачивает его (подрывную) деятельность, как депутата. Пока число депутатов от НСДАП исчислялось единицами, это не имело существенного значения, когда же оно перевалило за сотню, для нацистской партии стало значительным экономическим фактором. Забыты были ожесточенные дискуссии по поводу участия в парламентах, и «сам» Гитлер в это время уже являлся безоговорочным сторонником «вхождения» в представительные учреждения (чтобы после взятия власти превратить их в марионеточные учреждения). Правящим кругам Германии следовало не доводить дело до того, что фашисты, не скрывавшие своих целей, стали завоевывать на свою сторону миллионы избирателей; следовало жесткими мерами пресекать их злонамеренную деятельность, не давая заклятым врагам республики никакого спуска. Нежелание и неумение уничтожить фашизм в зародыше дорого обошлось и самому немецкому народу, и многим другим народам мира. А ведь борьба германского фашизма за власть продолжалась целых 14 лет, и за эти годы его подлинная сущность и методы, при помощи которых он рвался к рычагам управления страной, и облик главарей нацистской клики выяснились. Выступая в начале 1931 г. в рейхстаге, Геббельс дал недвусмысленный комментарий к заверениям Гитлера о легальности: «Мы стремимся, — признал Геббельс, — легально захватить власть. Но что мы предпримем с этой властью, когда она будет в наших руках, это наше дело». Здесь поставлены все точки над «и».

Нацисты, в том числе в рейхстаге, продолжали пропаганду войны и борьбу против всего, что препятствовало ее подготовке, прежде всего в области идеологии. Отсюда внесенный ими в рейхстаг законопроект, предусматривавший смертную казнь за выступления в пользу материального или духовного разоружения, за участие в антимилитаристских объединениях. Помимо того, нацистский законопроект предусматривал смертную казнь (или каторжные работы) за «измену народу», «экономическую измену», «измену расе» и «культурную измену», телесные наказания за принижение или оскорбление национальных героев, полководцев кайзеровской армии или рейхсвера, в особенности же знаков различия, знамен, военной формы и т.п.

Существенный вклад в идейную подготовку населения к будущим войнам внес главный «идеолог» НСДАП А. Розенберг, именно в начале 30-х годов опубликовавший свой глубокомысленный «труд» — «Миф XX столетия» — мешанину из надерганных в самых разных местах тезисов, так и не сложившихся в сколько-нибудь цельное произведение. Возвеличение войны, как способа решения задач, стоящих перед немецким народом, пронизывало все сочинение. Едва ли не на каждой странице содержалось утверждение, будто не разоружение (а в те годы идея разоружения была достаточно модной, и в течение ряда лет вопрос рассматривался в Лиге Наций), а практическая подготовка к войне должна была находиться в центре внимания всех немцев.

Осенью 1930 г. гитлеровцы развернули бешеную борьбу против антивоенного фильма «На западном фронте без перемен», поставленного в США по известному роману Э.М. Ремарка. Демонстрация фильма сопровождалась новыми бесчинствами гитлеровцев, применявших все средства, чтобы запугать зрителей. В лице же властей фашисты имели единомышленников; более того, военное министерство еще до выступления нацистских погромщиков добивалось запрета фильма. 10 декабря дальнейший показ фильма был запрещен; а несколькими днями позже была разрешена демонстрация националистического и милитаристского фильма «Стальной шлем» на Рейне», который вначале не был допущен к показу.

Так устанавливалось единомыслие правящих кругов с нацистами в деле идеологической подготовки немецкого народа к будущей войне. Гитлеровцы вели эту подготовку наиболее активно и целеустремленно, особенно в пограничных областях. В Восточной Пруссии, например, подвизался пресловутый Гейдрих, будущий глава гестапо, палач чешского и словацкого народов, убитый в 1942 г. борцами Сопротивления. Во время демонстрации в Гумбинене в начале ноября 1930 г. Он пропагандировал «войну, которая неизбежна для освобождения немецкого народа». К сожалению, многие верили этому, не понимая, что на деле речь идет не об освобождении народа, а о замыслах монополий.

В рождественском номере одной из буржуазных газет за 1930 г. была напечатана анкета «Как Вы расцениваете участие Гитлера в правительстве?» Ответ дали несколько деятелей правого лагеря, в том числе генерал Сект, крупный землевладелец Ольденбург-Янушау (еще в кайзеровские времена прославившийся изречением, что он берется разогнать рейхстаг, имея лишь десять солдат), поверенный монополий Шахт и уже упоминавшийся историк Шюсслер.

Все они высказывались за необходимость привлечения гитлеровцев к власти. Но наиболее симптоматичен ответ Шюсслера, озаглавленный «Слишком рано!» За прошедшие три месяца точка зрения Шюсслера видоизменилась. Он писал, что участие гитлеровской партии в правительстве, если оно окажется преждевременным, приведет к ее ослаблению ввиду «противоречия между идеей и действительностью», иными словами — между демагогическими обещаниями фашистов и их реальной политикой у власти. Шюсслер останавливался на возможных последствиях провала правительства с участием гитлеровцев и считал эти последствия катастрофическими. Отсюда следовал вывод, что, пока экономический кризис продолжает обостряться, а положение широких масс становится все более тяжелым, участие нацистов в имперском правительстве нецелесообразно.

Небывалый успех нацистов на выборах в рейхстаг и в ландтаги ряда земель, участие их в некоторых земельных правительствах, занятие ими видных постов в рейхстаге (так, Фрик возглавил комиссию по иностранным делам, а Франк — юридическую комиссию!) были симптомами серьезнейшей опасности, нависшей над Германией. Правда, гитлеровцам не удалось завоевать сколько-нибудь прочных позиций среди рабочего класса; недаром Фрик писал в одном нацистском бюллетене, что «главную массу рабочих мы завоюем только тогда, когда будем располагать властью».

В то же время ухудшение экономического и политического положения усиливало недовольство влиятельных кругов монополистической буржуазии политикой правительства. Хотя Брюнинг верно служил их интересам, магнаты тяжелой промышленности, чьи прибыли сократились более всего, полагали, что правительство медлит с осуществлением программы крупного капитала, намеченной еще в начале экономического кризиса. Финансовый крах лета 1931 г., который привел к банкротству крупнейшие германские банки, лишь укрепил стремление группировки, возглавлявшейся Тиссеном, Феглером, Кирдорфом, Ростергом и другими, добиться окончательного перехода к диктатуре. Лагерь крайней реакции предпринимал значительные усилия, чтобы консолидировать свои ряды, раздиравшиеся междоусобной грызней.

У главарей фашистских и полуфашистских организаций возникла идея провести с этой целью нечто вроде смотра сил, который был призван продемонстрировать их сплоченность. Местом предполагаемого сбора был избран небольшой город Гарцбург (Брауншвейг, где министром внутренних дел был нацист).

Конференция открылась 11 октября 1931 г. Обстановка для слета была весьма благоприятна. Лишь за день до того Гитлер был впервые принят президентом республики, что несомненно представляло успех нацистов на пути к цели; ефрейтор Первой мировой войны, он же недавний путчист, на равных беседовад с фельдмаршалом — главой государства. Из третьестепенной (хотя и весьма шумной) силы НСДАП превратилась в бесспорного гегемона всего реакционного лагеря.

Гарцбург стал местом невиданного после свержения монархии сборища ярых противников демократии — главарей крайне правых политических организаций, представителей монополистического капитала, юнкерства, генералитета, титулованной знати, чиновничества, военизированных союзов. Уже одно то, что такое количество «звезд» буржуазного общества собралось, чтобы заявить о своем стремлении покончить с демократией, свидетельствовало о серьезной опасности для самого существования республики.

В своем манифесте участники гарцбургской конференции единодушно объявили войну Брюнингу и его коллегам, которых они считали уже недостаточно реакционными. Конечно, не могло быть и речи о сплоченности тех элементов, из которых складывался фашистский блок, — все они преследовали отнюдь не только общие, но и частные интересы, потому грызня между отдельными группировками возобновилась чуть ли не на второй день. Сопредседатель «Стального шлема» Дюстерберг приводит в своих мемуарах обширную переписку между руководством и некоторыми местными организациями этого союза, с одной стороны, и руководством нацистской партии — с другой, относящуюся к концу 1931 г. и вызванную все более усиливавшимися попытками гитлеровцев потеснить «Стальной шлем». На все просьбы главарей этой организации прекратить переманивание ее приверженцев в штурмовые отряды Гитлер ответил отказом. Но «Гарцбургский фронт», как окрестили конгломерат организаций, участвовавших в конференции, являлся все же удавшейся в целом попыткой объединения фашистских (и профашистских) элементов общества. Несмотря на его непрочность, создание этого блока способствовало укреплению сотрудничества фашистов и поддерживавших их организаций, а главное — показало реакции возможность, пусть временной, консолидации сил, что сыграло важную роль в окончательном исходе напряженной политической борьбы начала 30-х годов.