Ранняя история нацизма. Борьба за власть
Шрифт:
Фашисты поддержали берлинскую забастовку исключительно по предвыборным соображениям. Уже в ходе кампании обнаружилось падение популярности НСДАП. Созывавшиеся ею митинги даже в Баварии посещались плохо. Не помогало подчас и присутствие фюрера. Впечатляющее описание отъезда Гитлера из Галле после его выступления там в октябре 1932 г. содержится в воспоминаниях бывшего гауляйтера этого по преимуществу пролетарского округа Иордана. Несмотря на усиленные наряды полиции, в том числе конной, рабочие вплотную подошли к машине нацистского главаря, и тот еле унес ноги. Примерно так же встретили Гитлера в Магдебурге, когда он 22 октября прибыл туда; уже на аэродроме его забросали камнями. Симптомы того, что нацистская партия теряет сторонников, множились, а результаты выборов лишь подтвердили это.
Выборы 6 ноября 1932 г. выявили существенные изменения в соотношении политических сил.
По итогам выборов нацисты
6 ноября еще резче, чем в ходе ряда предыдущих выборов, обнаружился упадок социал-демократии, которой не могла помочь даже оппозиция по отношению к правительству. Многие члены партии видели, что курс, которого придерживается руководство, завед партию в тупик.
Итоги выборов в ноябре 1932 г. породили у всех поборников демократии, у всех противников реакции и фашизма надежды на благоприятный исход политического кризиса. Но одновременно они — и направление развития событий в целом — встряхнули реакционный лагерь, активизировали поиски им путей к консолидации ультраправых сил. «100 коммунистов в германском рейхстаге, — писала «Дойче альгемайне цайтунг», — это грозное предзнаменование для государственного руководства». А это создавало грозную опасность для всего, что с таким упорством отстаивали сторонники республики.
«Общее стремление промышленников, — рассказал после Второй мировой войны банкир Шредер, одна из колоритнейших фигур международного капитала, эсэсовец и глава германо-англо-американского банка, — заключалось тогда в том, чтобы увидеть у власти в Германии сильного фюрера... Когда 6 ноября 1932 г. нацистская партия потерпела первую неудачу и тем самым перешагнула свой зенит, поддержка со стороны тяжелой промышленности стала особенно неотложной». Уже через несколько дней после выборов Папена посетил председатель наблюдательного совета одной из крупнейших металлургических компаний Рура Хеккер, входивший в «кружок друзей» нацистской партии; от него Папен узнал, что два других члена кружка — Шахт и Шредер — заняты подготовкой коллективного обращения индустриальных магнатов к Гинденбургу с требованием призвать нацистов к власти. Из архивных материалов, сравнительно недавно ставших достоянием гласности, видно, что фашисты и сами активно участвовали в подготовке этого обращения.
Автор биографии Шахта, опубликованной в фашистские времена, не преувеличивал заслуги своего «героя», утверждая, что его доля в окончательной победе НСДАП весьма велика. Действительно, Шахт развил в эти дни лихорадочную активность в пользу нацистов. Уже 19 ноября петиция крупнейших промышленников, адресованная Гинденбургу, поступила в канцелярию последнего. Чтобы придать документу большую значимость, он был оформлен как ряд отдельных писем, содержавших одинаковый текст.
«Мы видим в национальном движении, охватившем наш народ, — говорилось в письмах, — многообещающее начало эры, в ходе которой, благодаря преодолению классовых противоречий, будут созданы необходимые основы для возрождения немецкой экономики». И далее выдвигалось требование предоставить «крупнейшей группе этого национального движения (речь шла о НСДАП. — Л.Г.) руководящее участие в правительстве». Петицию в числе других подписали Тиссен, Шредер, директор «Немецкого банка» Рейнгардт, один из крупнейших монополистов Рура Ростерг, владельцы пароходных компаний Верман и Бейндорф, председатель союза юнкеров «Ландбунд» Калькрейт и др. К документу присоединились такие «акулы» тяжелой промышленности Рура, как Феглер, фактически управлявший крупнейшей металлургической монополией Германии — «Стальным трестом», Рейш и Шпрингорум; об этом было сообщено Гинденбургу отдельным письмом.
Сильные мира сего, не ограничиваясь обычными методами воздействия на главу государства, решили, таким образом, что настало время для экстраординарных мер. Нет сомнений, что обращение от 19 ноября оказало огромное влияние на дальнейший ход событий. Из разных источников известно, что письма промышленников произвели на Гинденбурга сильное впечатление.
К концу 1932 г. существенно изменилась в пользу нацистов позиция крупнейшего германского концерна — «ИГ Фарбениндустри». Взаимопонимание главной химической монополии Германии с фашистами было результатом совместной заинтересованности в расширении военных приготовлений. Речь шла о целесообразности дальнейших (весьма дорогостоящих) работ по промышленному производству синтетического горючего, которые проводила «ИГ Фарбен». В условиях глубокого экономического кризиса кое-кто из руководителей треста был склонен прекратить эти работы; продолжать их имело для монополии смысл только в том случае, если бы Германия приступила к форсированному вооружению. В ноябре 1932 г. эмиссары «ИГ Фарбен» Бютефиш и Гаттино отправились в Мюнхен, чтобы обсудить свои затруднения с фюрером. Из Мюнхена они вернулись окрыленные, а эксперименты с синтетическим бензином не только не были свернуты, а, наоборот, еще до прихода нацистов к власти расширились. Показания обвиняемых на судебном процессе «ИГ Фарбен» и документы подтвердили, что то было результатом заверений Гитлера в энергичной поддержке мероприятий, направленных на подготовку Германии к войне. Вскоре после мюнхенской встречи глава «ИГ Фарбениндустри» Р. Бош посетил Гитлера и обсудил с ним программу перестройки предприятий концерна на военные рельсы.
Между тем к середине ноября правительство Папена окончательно оказалось в тупике. Противоречия в лагере крупного капитала были по-прежнему остры, в стране же нарастало массовое движение против реакции и фашизма. «Кабинет баронов» был взорван стремительно нараставшей классовой борьбой, а также разногласиями между различными группировками монополистического капитала по вопросу о привлечении НСДАП к участию в управлении. 17 ноября Папен ушел в отставку.
Во время новых переговоров с главарями НСДАП в конце ноября 1932 г. президент впервые предложил им пост рейхсканцлера, но поставил ряд условий; главным из них было требование о коалиционном характере будущего правительства с тем, чтобы ряд важных постов оставался в руках представителей конкурирующих групп финансового капитала и чтобы можно было изобразить фашистскую диктатуру как правительство «национальной концентрации». Переговоры вновь закончились ничем ввиду того, что Гитлер и его приспешники все еще отказывались принять эти условия. Но лозунг «национальной концентрации» остался на повестке дня.
Покровители НСДАП в эти недели буквально удесятерили свои усилия. Многие газеты как по-команде развернули кампанию в пользу нацистов, доказывая, что НСДАП «не должна погибнуть».
Сформированный в декабре 1932 г. кабинет генерала Шлейхера — он и сам не скрывал этого — носил переходный характер и имел целью лишь создать передышку, которая была бы использована для возобновления переговоров о включении фашистов в правительство на условиях, приемлемых для различных группировок монополистического капитала.
Еще до вступления в новую должность Шлейхер направил своего эмиссара к Гитлеру. Фашистскому главарю были предложены пост вице-канцлера и несколько министерств, но тот вновь отказался принять подобные условия. Это означало, что монополистические группировки, опиравшиеся на НСДАП, несмотря на потери, понесенные ею, продолжали домогаться полноты власти. Тогда, чтобы склонить Гитлера к компромиссу, Шлейхер предпринял попытку раскола нацистской организации. Лицом, которое генерал избрал для этой цели, был Г. Штрассер, руководивший организационным отделом НСДАП. Опасаясь взрыва негодования членов партии при дальнейшей оттяжке ее прихода к власти, Штрассер высказывался за вступление в правительство на предложенных условиях.
Штрассер был закоренелым, отъявленным фашистом, единомышленником Гитлера во всем, кроме вопроса об участии в правительстве. Он прославился своими погромными кровожадными выступлениями в рейхстаге и вне его, а роль Штрассера в разработке человеконенавистнических замыслов была весьма велика. Выступая в мае 1932 г. в Мюнхене, Штрассер заявил: «Я возмущен, что мое имя связывают с неким мнимым «направлением» в партии. У нас нет никаких направлений, есть лишь одна партия — ею руководит А. Гитлер, а все мы — его последователи». Что касается социалистических идей Штрассера, то они были таковы: «Социализм — это не что иное, как пруссачество в действии».