Рапсодия для ускорителя

Зан Тимоти

– Нам это только на руку, - заметил я.
– Если бы они летели с постоянным ускорением все сто тридцать лет, то мы бы ни за что их не догнали.

– Кстати, с какой скоростью они, по-вашему, перемещаются?
– спросила Ронда.

– Ответ готов!
– выкрикнул я, вызывая результат вычисления, которое заказал компьютеру. Я проанализировал спектр их выброса в обеих точках триангуляции. Мы наблюдали смещение красного спектра с двух углов, поэтому... Ладно, не буду мучить вас математикой. Достаточно сказать, что "Мир свободы" тащится со скоростью меньше тридцати километров в секунду.

– В три раза больше скорости, необходимой для отрыва от Земли, пробормотал Билко.

– Наши двигатели справятся, Ронда?

– Легко!
– откликнулась она.
– Правда, при этом не обойдется без искр. Каков ваш план?

– Мы заложим программу, по которой слегка их опередим, - ответил я. Потом они пролетят мимо нас, и мы узнаем их скорость и вектор с максимальной точностью.

– Если только они нас не собьют, - пробормотала Ронда.

– Для этого им не хватит скорости, - фыркнул Билко.
– Пятьдесят единиц - это еще одна программа.

– Совершенно верно, - одобрил я.
– Ты работай над траекторией, а я навещу Джимми.

– Идет, - сказал он, поворачиваясь к пульту.
– Небось, заглянешь по дороге к нашей ученой даме, чтобы ее порадовать?

– Нет, пускай это будет для нее сюрпризом.

Спустя четверть часа все было готово.

– Давай, Джимми, - сказал я в микрофон.
– Запускай!

– Операция "Колумб-задом-наперед"! Я выключил связь.

– Какой еще "Колумб-задом-наперед"?
– поинтересовался Билко. Корпус корабля содрогнулся от призыва, предшествующего музыке. Я покачал головой.

– Это он острит. Не обращай внимания.

Как только отзвучал призыв и раздались первые звуки шумановской увертюры к "Манфреду", звезды исчезли, и я приготовился к короткой прогулке. Впрочем, прогулка получилась еще короче, чем я предполагал. Не успела музыка захватить меня, как в иллюминаторе вновь появились звезды.

– Джимми!
– гаркнул я. В такие моменты его имя звучало из моих уст, как проклятие. Нашел, когда отвлечься и потерять лепешку...

Но тут я увидел в иллюминаторе нечто, отчего у меня похолодели руки.

Чуть ниже нас, в каких-то двадцати километрах, находился "Мир свободы". Сказать, что он "тащится", не поворачивался язык. Прямо у меня на глазах он рванул прочь от нас, сверкнув всеми шестью соплами, и начал стремительно таять... После чего в одно мгновение превратился в ослепительный огненный шар.

Первое, о чем я с ужасом подумал, - что колония взорвалась у нас на глазах. Но я тут же поправил себя: где это видано, чтобы взрыв имел шесть четко очерченных очагов? Очаги удалялись в ту же сторону, где пропал "Мир свободы". Наконец-то я смекнул, что происходит. В этом отношении я определенно опередил Билко.

– Что за чертовщина?
– простонал он.

– Музыка все еще звучит, - откликнулся я, сбрасывая ремни и вскакивая.
– Как только астероид удалился, лепешка снова нас облепила, и мы его нагнали.

– Что?! Но...

– Ты хочешь спросить, почему она отлепляется при сближении?
– Я выглянул в иллюминатор в тот самый момент, когда мы, совершив очередной микропрыжок, нагнали астероид.

– Хороший вопрос. Сейчас я заставлю Джимми вырубить звук, а потом мы пораскинем мозгами в тишине.

Я влетел к нему в каюту. Джимми сидел, откинувшись, с огромными наушниками на башке, и, судя по всему, знать не знал о возникших проблемах, пока я не отключил его от питания.

Его реакция меня более чем удовлетворила: он подпрыгнул, как от удара током, глаза чуть не вылезли из орбит.

– Какого?...
– Он сорвал с головы наушники.

– Непорядок, - коротко пояснил я и включил связь.
– Ронда?

– Я слушаю, - тут же откликнулась она.
– Почему мы остановились?

– Мы этого не хотели. Просто мы лишились лепешки.

– Это происходит уже шестой раз подряд, - вставил Билко задумчивым тоном.
– Стоит нам приблизиться к "Миру свободы", как происходит расстыковка.

– Что тут творится?
– раздался у меня за спиной требовательный голос.

Я оглянулся и увидел Кулашаву. Дама прожигала меня негодующим взглядом.

– Все, что нам пока известно, вы успели услышать, - ответил я ей.
– Мы шесть раз лишались лепешки при попытке сблизиться с "Миром свободы".

Она перевела взгляд на Джимми. Казалось, такого сгустка негодования не выдержала бы и бетонная плита. Но Джимми не так-то легко пронять.

– Это не я, - проверещал он.
– Я ничего не делал.

– Разве не вы ответственный за музыку?

– Джимми не виноват, - вмешался я.
– Дело, скорее, в самом "Мире свободы".

Теперь сокрушительный взгляд устремился на меня.

– Конкретнее!

– Возможно, проблема в массе, - подал голос Джимми, по молодости не разбиравшийся, когда лучше заткнуться и изобразить неодушевленный предмет.
– Поэтому, наверное, лепешки не способны сближаться с планетами...

– Перед нами астероид, а не планета.

– Да, но...

– Масса ни при чем, - отрубила Кулашава.
– Другие гипотезы?

– Их двигательная установка, - предположила невидимая Ронда.

– Скажем, радиация от огромного ионоуловителя... Вдруг она их отпугивает?

– Или вообще убивает, - спокойно проговорил Билко.

При всей невероятности этого зловещего предположения оно пришло в голову всем нам. Мы ничего не знали о жизни и смерти лепешек; может, они вообще бессмертны? Мы знали одно: они помогали нам совершать дальние вояжи, и мысль, что мы могли стать косвенной причиной гибели сразу шести, была нам не очень-то приятна.