Раретитет Хакера
Шрифт:
– Нет, не очень. Ты...
– Я иду, иду, – кивнула она и медленным шагом отправилась в ванную, оставляя меня с проблемой выбора: что постелить.
К счастью, у меня нашлись стиранная простынь, наволочка и покрывало, которые я и постелил Насте.
Шли минуты, а она все не возвращалась. А забеспокоился и, постучав и не услышав ответа, просто вошел.
Настя сгорбившись сидела на краю ванны, и следила, как течет тонкая струя горячей воды, и как к потолку поднимается пар.
– Ой, прости, – сказала она, посмотрев на меня, – Я правда сейчас умоюсь.
– Я
Она вернулась нескоро, когда я уже начал подозревать, что горе вынудило ее на глупость – и появилась, не найдя ничего удачнее, как обернуться полотенцем поверх обнаженных бедер, снятой одеждой прикрывая грудь. Разумеется, она вымылась полностью, и мокрые потемневшие волосы тяжелым шлейфом обнимали лопатки.
– О, господи, – не смог удержаться я, и слабо улыбнулся при виде ее встревоженного лица.
– Ты чего? – устало и просто спросила она, словно мы были старыми знакомыми, и ничего десятью минутами раньше не случилось.
– Да ничего, – снова улыбнулся я, – Ты очень красивая.
– А-а, – ответила она, опуская глаза, потом снова подняла на меня очень чистый и ясный взгляд и добавила, – Спасибо.
– Ты тут располагайся. Если захочешь есть – не стесняйся, бери из холодильника или вот отсюда – указал на шкафчик с долгохранящимися продуктами и консервами, которых у меня был некоторый более или менее постоянный запас.
– Спасибо, – еще раз сказала она, теперь уже приходя в себя от сонливости и шока, и начиная стесняться моего взгляда.
Я оценил, как быстро она возвращается к жизни, и подумал, что к утру девушка оправится достаточно для того, чтобы совместно решить, что с ней делать.
– Спокойной ночи, – сказал ей, выходя.
– Спокойной, – ответила она мне в спину.
Я обошел всю квартиру, проверяя замки, плотно зашторил окна: если человек, который был с Гореловым в момент убийста, решил убить и нас с Настей, я должен быть к этому готов.
Достал из ящика стола свой «Макаров», зарядил, сунул в карман запасную обойму.
Сел в спальне и стал ждать.
Для порядка я честно дожидался в течении получаса, в которые ей уж точно следовало заснуть – ведь шок внезапной смерти отца выжал из нее практически все силы, она просто должна была заснуть: если не мгновенно, то очень скоро. А когда полчаса минули и я решил, что девушка спит, наступил черед заняться делом.
Не скрывая внутренней радости, и даже наслаждаясь ею, я вошел в свою комнату-тайник, сел перед своим компьютером и включил монитор.
«ПРЕДСТАВЬТЕСЬ ПОЖАЛУЙСТА», – вежливо попросил «пенти ум».
«ЗДРАВСТВУЙ, ПРИЯТЕЛЬ!» – отстучал на клавишах я.
«ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ ОПОЗНАН. ПРИВЕТ, ХАКЕР.»
«ХОЧУ ПОДБРОСИТЬ ТЕБЕ ИНФОРМАЦИИ. РЕЧЬ.»
«ЗВУКОВОЙ АНАЛИЗАТОР ПОДКЛЮЧЕН РЕЗИДЕНТНО. ГОВОРИТЕ.»
– Банка ты консервная, – сказал я тут же, – Здравствуй!
«ЕЩЕ РАЗ ПРИВЕТ, ХАКЕР. КАКИЕ ДЕЛА?» – он, как всегда, был немногословен и конкретен.
– Дела
И в максимально сжатой форме отобразил Приятелю происходящее.
Компьютер пощелкал, позавывал в слабой форме, решая поставленные перед ним задачи, и минут через десять пробудил меня от дремы негромким писком готовности.
На сей раз пункт был только один:
"ПОЗВОНИТЬ ДИРЕКТОРУ КОРАБЛЕВУ. ПОГОВОРИТЬ О ЦЕНАХ НА
ИКОНЫ. НЕ ПРЕДСТАВЛЯТЬСЯ!"
– Это все?! – ошеломленно спросил я.
Компьютер молчал, то ли не запрограммированный отвечать на такую форму вопроса, то ли просто не желая делать этого.
– Ну хорошо, изолятор чертов, – решился я, – я позвоню. Не дай бог тебе ошибиться – плакал твой третий анализатор, вплотную займусь ремонтом!
Машина внезапно пискнула и выдала на экран: «ТРЕП НЕ ПО ДЕЛУ. ИСПОЛНЯЙТЕ!» – и вывел на экран адресные данные директора Кораблева.
Да, уж формировать разговорные фразы на русском, английском, немецком, французском и итальянском языках, позаимствованные из обширных словарей программ-переводчиков, которые я взломал, совершенствуя Приятеля около года назад, мой «пятачок» умел уже практически в совершенстве.
Внутренне кипя от праведного негодования и пытаясь нанять механическую логику Приятеля, я набрал номер Кораблева Дмитрия Алексеевича, услужливо подсказанный компом.
– Алло? – спросили там сонным голосом, взяв трубку спустя гудков девять.
– Дмитрий Алексеевич, – позвал я, – вас беспокоит любитель русской иконы.
– Кто?
– Я бы хотел остаться анонимным и обсудить с вами вопрос о стоимости моего заказа.
– Вы хотите сделать заказ? Репродукции? Мы могли бы заказать Штерну... – сразу же оживился говорящий, у него даже голос стал гораздо приятнее, наливаясь силой и дружелюбием.
– Подлинники, – возразил я, – только подлинники, причем, не позже шестидесятого года. – от кого-то я слышал, что очень ценятся иконы, написанные, например, в эпоху Сталина.
– Так вы в связи с Выставкой Русской Иконы?! – дошло, наконец, до просыпающегося директора, – Так-так, замечательно... Вас какие образцы интересуют?
– Вообще-то, лучше всего византийские, ранней работы. Но возможно и наши, отечественные.
– Да вы просто не знаете, сколь широки и прекрасны работы русских и советских авторов! – уверил меня входящий в раж директор издательства, – У нас в коллекции есть бесспорные шедевры, ранее проданные и вывезенные за рубеж.
– Теперь их возвращают на родину? – спросил я, чувствуя, что неосознанно начинаю вникать в происходящее, вспоминая где-то прочитанные статьи, как-то подсмотренные обрывки телеинтервью...
– Вот именно, возвращают, – наверное, кивнул у своего телефона Дмитрий Алексеевич, – И вы можете стать обладателем того, что никто не увидит даже в музее.
– Ах, вот как! – почти промурлыкал я тихим голосом, который немало пугал вахтерш и вообще людей на должностях: они понимали, что за таким тоном обычно следует буря, – Значит, даже в музеях... А вы скажите, все-таки, про цену.