Расцвет и закат Сицилийского королевства
Шрифт:
В то время, во всяком случае, о завоевании территорий на североафриканском побережье думать не приходилось. Аль мохады находились в зените славы; благодаря своему блестящему адмиралу Ахмеду эс-Сикели (сицилийскому) — нашему старому другу каиду Петру — они создали собственный флот, который, хотя и уступал флоту Вильгельма, мог оказаться серьезным противником. Им также не составило бы труда при необходимости организовать волнения среди сицилийских мусульман, которые наверняка не забыли страхи прошлых лет.
К счастью, Альмохады стремились сохранить хорошие от ношения со своими северными соседями; торговля процветала, а их вождь Абу Якуб Юсуф стремился сохранить свободу действий для задуманного им завоевания Испании — это предприятие в итоге стоило ему жизни. Вильгельм, при всей его ограниченности, не хотел навлечь на себя беды с этой стороны. [126]
Ему требовалось найти какой-то другой объект для своих
126
Однако только в 1181 г. Вильгельм заключил с Альмохадами официальный мирный договор, в подтверждение которого он, по свидетельству историка Абдул-Вахида аль-Мярракеши, отправил Абу Якубу рубин, размерами и формой схожий с подковой.
Это была как раз та возможность, о которой мечтал Вильгельм; возможность сделать себе имя на Востоке, показать правителям заморских королевств — и Мануилу Комнину заодно, — что на средиземноморской политической арене появился новый христианский лидер, и такой, с которым следует серьезно считаться. [127] Он с воодушевлением откликнулся на призыв. Командование экспедицией было поручено ближайшему родственнику Вильгельма, Танкреду, графу Лечче, незаконному сыну герцога Рожера Апулийского. Танкред в 1161 г. участвовал в заговоре против Вильгельма I, но с тех пор получил прощение. В назначенный день на последней неделе июля 1174 г. сицилийский флот появился в Александрии — двести кораблей, если верить арабским хронистам, доставили в Египет в общей сложности тридцать тысяч человек, в том числе пятнадцать сотен рыцарей; еще тридцать шесть судов предназначались для лошадей, сорок — для припасов и снаряжения и шесть — для осадных приспособлении.
127
Другой арабский историк аль-Макризи утверждает, что сицилийский флот был послан в Левант уже в 1169 г., чтобы помочь франкам в осаде Дамьетты. Но другие источники этого не подтверждают, и отрывки из письма Саладина, цитируемые Абу-Шамой, убедительно свидетельствуют в пользу того, что никаких сицилийских кораблей у Дамьетты не присутствовало.
Если бы король Амальрик увидел эту картину, она произвела бы на него впечатление, как надеялся Вильгельм. Но Амальрик умер от дизентерии за две недели до прибытия сицилийцев. И его смерть означала, что войско из Иерусалима не пришло, чтобы присоединиться к сицилийцам. Это был не единственный неприятный сюрприз. Саладин раскрыл заговор против себя и расправился с руководителями. После этого ни о каком восстании не могло идти речи. Танкред и его люди высадились на вражеской территории и оказались без всякой поддержки. Почти тотчас же александрийцы, первоначально отступившие за стены, выбежали наружу и подожгли сицилийские осадные машины; а за этим последовала ночная атака, которая привела войско Танкреда в полное замешательство. К тому времени Саладин, которому почтовый голубь принес нести о высадке врагов, уже спешил из Каира со своей армией. Но ему не было нужды беспокоиться. Задолго до его появления Танкред отдал приказ войску погрузиться на корабли, и сицилийские суда исчезли за горизонтом, оставив на берегу три сотни рыцарей, отрезанных от своих и после героического, но безнадежного сопротивления попавших в плен.
Надо отдать ему должное, Вильгельм унаследовал всю жизнестойкость своего деда. Неудача, похоже, ничуть его не обескуражила, поскольку следующие несколько лет он регулярно отправлял летние военные экспедиции на египетское побережье. Но ни одна из этих операций не имела реального политического значения; для левантийских государств крестоносцев они, очевидно, прошли незамеченными. И они определенно не отменяли того очевидного факта, что первая заграничная авантюра Вильгельма II закончилась катастрофой.
Убийство Томаса Бекета хотя и потрясло до глубины души всех христиан, не повлияло существенно на взаимоотношения между Англией и папой. В Авранше 21 мая 1172 г., принеся публичное покаяние и дав много обещаний на будущее — некоторые из которых он действительно сдержал, — Генрих II получил прошение, с этих пор, поскольку непокорный архиепископ более не осложнял ситуацию, между королем и папой воцарились мир и согласие. Государи Европы следовали примеру Александра; и дипломатические позиции Генриха существенно усилились по сравнению с прошедшим десятилетием.
Вильгельм Сицилийский одним из первых возобновил отношения с Генрихом, и несколько лет два короля вели сердечную, хотя и не слишком систематическую переписку. Любопытно, однако, что никто, ни тот ни другой, не вспоминали о брачных предложениях — даже ранее, когда Вильгельм после византийского фиаско 1172 г. снова начал искать жену. Когда наконец эта идея вновь всплыла, она исходила не от Вильгельма или Генриха, но из более авторитетного источника — от самого папы Александра.
Дело в том, что Александр все больше тревожился. Сицилия по-прежнему оставалась самым главным его союзником против Фридриха Барбароссы, и для него было жизненно важно сохранить этот союз. Однако непродуманный брак мог изменить расстановку политических сил. Уже был неприятный момент, когда в 1173 г. Барбаросса, ко всеобщему удивлению, предложил Вильгельму в жены одну из собственных дочерей — если бы король принял предложение, вся южная Италия попала бы под контроль императора и папские владения оказались бы маленьким островком во враждебном окружении. К счастью, король отказался, но сама мысль наличии такой возможности и вероятных последствиях, которые повлечет ее воплощение в жизнь, побудила папу к действиям. Вопрос о браке сицилийского кроля, подумал он, слишком важен, чтобы предоставить его решение на волю случая. Ему следует вмешаться.
Воодушевление, с которым оба короля отозвались на инициативу Александра, тем более удивительно, что они не делали никаких шагов к возобновлению переговоров о брачном союзе; и в начале 1176 г. три сицилийских посла — избранные епископы Трои и Карпаччо и королевский юстициарий Флориан из Камероты — выехали из Палермо, чтобы официально просить от имени своего суверена руки Иоанны. По дороге к ним присоединился архиепископ Ротруд Руанский, и на Троицын день они предстали перед королем в Лондоне. Генрих принял их тепло. Хотя формально требовалось созвать совет прелатов и аристократии, чтобы обсудить просьбу послов, единодушное согласие было предрешено. Но перед тем, как помолвка будет объявлена, посланцам предстояло провести одно — и, возможно, самое затруднительное подготовительное мероприятие: Вильгельм четко оговорил, что не возьмет на себя никаких официальных обязательств, не будучи уверен в физической привлекательности своей невесты. Поэтому послы отправились в Винчестер, где Иоанна жила со своей матерью Элеонорой, которую король держал в заточении с тех пор, как три года назад она поддержала своих сыновей, взбунтовавшихся против отца, «дабы посмотреть», по словам хрониста, «понравится ли им девочка». К счастью, она им понравилась. «Когда они взглянули на нее, — продолжает хронист, — они были очарованы ее красотой». [128] Епископ Трои поспешил назад в Палермо вместе с английским посольством, возглавляемым Иоанном, епископом Норвичским, везущим письма, в которых король подтверждал свое согласие на брачный союз; другие члены сицилийской миссии остались в Англии до того момента, пока Иоанна не будет готова к отъезду.
128
Роджер Ховден, подлинный автор «Деяний Генриха II», ранее при писывавшихся аббату Бенедикту из Питерборо; его авторство установлен леди Стентон в 1953 г.
Генрих решил, что его дочь, хотя ей всего десять лет, должна путешествовать в полном соответствии со своим достоинством и обстоятельствами. Он поручил епископу Винчестерскому подобрать ей охрану и свиту и позаботиться о ее гардеробе, а сам приказал подготовить семь кораблей, чтобы переправить принцессу и ее эскорт через Ла-Манш. В сере дине августа Генрих устроил прием в Винчестере, на котором щедро одарил сицилийских послов золотом, серебром, одеждами, кубками и лошадьми и поручил Иоанну их заботам. Затем, сопровождаемая также своим дядей, побочным братом Генриха Гамелином Плантагенетом, архиепископа ми Кентерберийским и Руанским и епископом Эврё, маленькая принцесса отбыла в Саутгемптон и 26 августа отплыла в Нормандию. Старший из ее братьев, Генрих, проводил ее до Пуатье, где ее встретил второй брат, Ричард, проехавший с ней через собственное герцогство Аквитанское и графство Тулузское до порта Сен-Жилль.
В Сен-Жилле Иоанну приветствовали от имени короля Вильгельма Ричард Палмер и архиепископ Капуанский. Двадцать пять королевских кораблей ждали в гавани: отныне заботу о безопасности принцессы приняли на себя сицилийцы. Но шла вторая неделя ноября, и начинались зимние шторма. До встречавших уже могла дойти новость, что незадолго до того два судна, сопровождавшие епископа Норвичского назад из Мессины, затонули вместе со всеми подарками, которые Вильгельм послал своему будущему тестю; так или иначе, было решено не рисковать, но идти вдоль побережья, держась как можно ближе к берегу. Даже это путешествие оказалось достаточно трудным; за шесть недель корабли добрались только до Неаполя, и бедная Иоанна так сильно страдала от морской болезни, что было решено остаться там до Рождества, дав ей возможность восстановить силы — и, возможно, красоту. Затем ей предстояло продолжить путь по суше.