Раскинулось море широко
Шрифт:
«Э… Вы хотели сказать, мористее?» – осторожно переспросил старпом.
«Никак нет! Сейчас япошки нас ясно видят, как Вы полагаете? И я так думаю… Машина, самый малый… боцмана на мостик!»
… Вот уже два часа «Херсон» дрейфовал на траверзе японского порта. На раскрашенной поперечными белыми и красными полосами маячной башне явственно поблескивали солнечные искры в линзах оптики…
«Наблюдают… ну, смотрите, ребята. Любуйтесь. Нам – не жалко!»
С высокого борта корабля в серые волны один за другим летели тёмные предметы характерной округлой формы… если быть
Вот и боцманское скопидомство – в дело сгодилось!
«Эх, вот бы и вправду заминировать…»
«Мичман, остыньте – здесь глубина до сотни фатомов, а минрепы у нас – на пять морских саженей. Да и мины мы можем ставить только с плотика – а его пока вооружишь… нет, пока ограничимся кислой капустой.
Боцман, как идёт дело?»
«Вашвысокблагородь, усю провизионку уже разгрузили, больше ничего не воняет!»
«Добро… машина, средний вперёд!»
Поднимая белый бурун, «Херсон» увеличивал ход. До Владивостока оставалось четыреста миль…
А в штаб Камимуры уже летела телеграмма – русские минируют пролив Цугару!
… Приписанный к соединению вице-адмирала Катаока тринадцатый отряд миноносцев составляли, как не странно, вовсе не миноносцы… это были корабли, именовавшиеся – миноносками…
Пятьдесят четыре тонны, постройки восьмидесятых годов минувшего века, они могли развивать ход уже не более чем 15 узлов, и несли всего по два 38-см торпедных аппарата.
Наверное, при иных обстоятельствах – ночью, при атаке на стоящий на якоре вражеский корабль – они могли бы добиться успеха.
Но сейчас, при ярком весеннем солнышке, проглядывавшим из-за снеговых сизых туч…
Сейчас справа от «Херсона», отчаянно дымя четырьмя трубами, установленными квадратом, как ножки у перевёрнутого стола, со стремительностью беременной черепахи удирал к берегу паром, соединяющий Хоккайдо и Хонсю. Вся верхняя палуба парома была черна от сотен перепуганных японцев.
Пароход опасался зря – Тундерман всё же был не настолько жесток, чтобы просто так, без особой нужды, обижать обывателей (хотя, знаете… три железнодорожные колеи на палубе, до 25 вагонов. Однако – 975 пассажиров, в том числе женщины и малые дети… не брать же ТАКОЙ грех на душу!). У него, тем более, в сей момент были иные заботы.
Через широкий залив Мутсу, наперехват «Херсону», поднимая высокие, заливающие узкие палубы буруны, спешили японские минные катера.
… Нет! Соврал-таки автор. Минный катер отличается тем, что он может подниматься на борт относительно крупного судна-носителя (например, таким носителем минных катеров был знаменитый макаровский «Константин»).
Миноноска – увы, уже не может быть поднята корабельной шлюп-балкой (хотя, английский корабль «Вулкан» – который специально строился как база минных кораблей, мог своими могучими решетчатыми стрелами поднять с воды груз более ста тонн)
А так – все черты минного катера. Посудите сами:а) водоизмещение от 25-30 до 90-100 тонн (водоизмещение миноносцев свыше 100 тонн); б) длина корпуса
Тем не менее, утратив преимущества катера – миноноска сильно не дотягивала до миноносца, хотя бы русского «Циклона». Главным образом, радиусом действия, мореходностью и скоростью…
Получилось – на кота широко, на собаку – узко…
Тем не менее, стуча, как швейные машинки, оставляя за собой шлейф смешанного с дымом пара, японские моряки шли в атаку. Безнадёжную…
Потому что стоящие на вооружении корабликов торпеды Уайтхеда, образца 1886 года, могли пройти со скоростью 24 узла только 550 ярдов… после чего, увы, их винты переставали вращаться… да и проблемы с прицеливанием, знаете ли…
«Чесма» и «Синоп» подобрались в ночной темноте к дремлющему «Итинбаху» на сорок саженей! И потому не промахнулись.
А здесь, под острыми, как самурайская катана, лучами восходящего солнца, бросающими яркие блики на заснеженные вершины островерхих гор Хоккайдо, даже для того, чтобы выйти на предельную дистанцию стрельбы – воинам Ямато надо было совершить подвиг.
И они его совершили…
«Начинать новый день нужно так, чтобы быть готовым к неминуемой смерти…»
Миноноска номер семь вошла в взметнувшийся перед ее носом белопенный, подсвеченный изнутри розовым, взметнувшийся ввысь водяной столб, как юная гейша в цветущий вишнёвый сад…
«Увы – лист ложится на лист.
Все осыпаются…
И дождь хлещет по дождю…»
Когда водяной столб рухнул вниз – на серых водах пролива качалось только несколько черных голов… прощально поднимая руки, моряки хрипло кричали «Хенко тенно банзай!» миноноске номер десять, которая правила прямо на место предыдущего разрыва, справедливо полагая, что дважды снаряд в одно место не попадёт.
К сожалению, «десятке» поэтому пришлось пройти прямо через группу плавающих в воде своих же товарищей… впрочем, они уже «выпустили свою стрелу», то есть не могли больше участвовать в битве. А значит, были уже на пути к храму Ясукуни… острые лопасти бронзового винта окрасили воду алой кровью.
В этот миг два сегментных снаряда, у которых почти одновременно сработали шестнадцати-секундные дистанционные трубки, с раздирающим душу скрежетом выбросили в зазвеневший воздух 56 готовых поражающих элементов… гораздо тяжелее, чем шрапнельные пули, они тем не менее были уже почти совершенно бесполезны против современных больших миноносцев… но против миноноски действовали еще достаточно эффективно.
Сверху, под косым углом, на тонкую, проминающуюся в своё время под ногами гайджинов, строивших миноноску на верфи «Торникрофт», палубу обрушился стальной раскалённый град. Количество убойных осколков увеличилось за счёт чугунных колец, которые до того скрепляли тонкостенные корпуса… впрочем, зазубренные, бритвенной остроты кусочки хрупкого сталистого чугуна были опасны только для человеческих тел, прикрытых тёмно-синими форменками…