Расклад мадам Ленорман

Полозова Татьяна

"Зато от других - можешь", - ответило ей подсознание.

Она стянула куртку, шарф, ботинки и прошла в спальню. Сегодня утром она даже не заправила кровать и теперь была счастлива этому как никогда. Кетрин села на край кровати, наклонилась и закрыла лицо руками. В голове летели мысли, которые шелестели, как листья за окном.

***

Ужин

у профессора Штейна всегда был в одно и то же время. Его дочь была приучена к этому с детства, поэтому знала, что отец, начнись на улице хоть реализация романа Герберта Уэллса, всегда будет ужинать в семь.

Она накрыла на стол и села ждать, пока отец спустится со второго этажа, где находился его кабинет.

– Мисси, все готово?
– Крикнул отец с лестницы.

Мелисса даже не сочла нужным отвечать, зная, что это просто традиция. Такая же как есть рыбные блюда в субботу.

Профессор вошел в столовую и сразу заметил напряженный взгляд дочери. Ее сутулая поза выдавала отчаяние и недоумение. Она, словно, сжалась в комок, чтобы отгородиться от реальности.

– Что с тобой?
– Спросил профессор, усаживаясь за стол.

Тарелка с бифштексом была отодвинута. Дочь смотрела в пространство, будто слепая, не моргая. Ее руки дрожали, а лицо было каменным.

– Что с тобой?!
– Настойчивее спросил отец, расстилая салфетку на коленях.

– Анжела убита.
– Прошептала девушка.

Только ее губы чуть шевельнулись, а вся остальная поза осталась прежней.

Профессор вздрогнул, но через мгновение взял себя в руки.

– Как?
– Прохрипел он, пытаясь восстановить самообладание.

– Убийца гадалок.
– Ответила Мелисса.

Профессор пододвинул тарелку с ужином ближе к себе и взял приборы.

– Я говорил, что ее занятие не доведет до добра.

Мелисса нахмурилась и посмотрела отцу в глаза. Тот опустил голову к тарелке и сделал вид, что ничего не произошло.

– Как ты можешь так говорить?
– Прерывисто, с надломом спросила она.
– Ты!
– Она стукнула ладонью по столу, так что звякнул бокал с вином.

Ее отец продолжил сидеть с невозмутимым видом.

– Ты не собираешься ужинать? Тогда не стоило и накрывать.
– Безразлично произнес он.

Мелисса сощурилась.

– Ты просто хладнокровный ублюдок!
– Процедила она сквозь зубы и вылетела из столовой.

Штейн приложил салфетку к губам и сглотнул. Когда его дочь вышла, он уже мог не сдерживать себя, но единственной эмоцией была скупая слеза, скатившаяся по его щеке.

Он сжал одну руку в кулак и закрыл глаза. Одному богу известно, что сейчас творилось у него на душе, но профессор никогда не стремился открыться, даже оставшись наедине с собой, он не признавал свои слабости. А эмоции, нежность и сострадание были для него слабостью.

Он потерял жену почти двадцать лет назад, сразу после рождения дочери и все это время Мелисса оставалась для него единственным

близким человеком, частью его души, всей его душой. Однако, он считал, что воспитание должно быть черствым и, боясь избаловать единственного ребенка, не смог соблюсти грани и превратился в сухого бесчувственного тирана, который может только приказывать.

Входная дверь оглушительно хлопнула, и Штейн схватился за сердце. Он нахмурил брови и посмотрел через распахнутые двери столовой в коридор. Мелисса ушла и самое страшное, что его пугало, так это то, что он знал, куда она пошла. Иногда он думал, что незнание более легкий способ.

***

– Почему? Но я ничего...

– Кетрин?

Уильям стоял на пороге дома, за спиной курьера с букетом нераспустившихся лилий.

– Билл?
– Удивилась Кетрин.

Она отошла от двери и впустила обоих мужчин. Курьер, судя по его блуждающему взгляду, мало понимал происходящее. Хотя тут, кроме Уильяма, вообще мало кто, что понимал.

– Спасибо, конечно, но...

Кетрин приняла букет, улыбнулась курьеру, который еще несколько минут растерянно смотрел на молодую пару и только, когда Билл легко толкнул его в плечо, отмер и попрощался.

– Мисс Робинсон?

Из детской вышла Лилиан, няня Рейчел, молоденькая, светлокожая блондинка, с кукольным личиком и неоправданно большими глазами, цвета зеленой глади озера Мичиган.

– Лили.
– Кетрин обернулась к девушке и невинно улыбнулась, сжимая в руках букет.

Девушка удивленно посмотрела на незнакомца, стоящего в дверях квартиры.

– Я уложила Рейч. Но она еще не спит. Можете с ней поговорить.

Кетрин кивнула и обернулась к Биллу.

– Это Лилиан - няня моей дочери.

Она подумала, что Билл вряд ли знает о существовании Рейчел, но в момент, когда Уильям не удивился, а приветливо улыбнулся девушке, поняла, что Уолтер вряд ли сдержал себя, чтобы не рассказать всю историю личной жизни сестры.

– Очень приятно, Лилиан. Меня зовут Уильям Монтегю. Я друг Уолтера.
– Мужчина подошел к девушке и пожал ее руку.

Лилиан опешила от такой напористости и смогла только вынужденно улыбнуться.

– Кетрин, ты, наверное, хочешь побыть с дочерью? Я могу подождать.
– Билл повернулся к женщине и сладко улыбнулся.

– Я пойду, мисс Робинсон.
– Лилиан спрятала лицо и быстро покинула квартиру, все еще удивляясь нахально-вежливому, дружелюбному и в тоже время наглому мужчине.

Кетрин поставила цветы в вазу и пошла в детскую. Пока она пыталась побороть растерянность, Рейч уже уснула и тихо сопела в своей кроватке, сжимая в кулачке лапку плюшевого зайца, которого ей подарил отец.

Кетрин несколько минут посмотрела на сон дочери, завидуя ее здоровому, крепкому отдыху и с сожалением отметила, что видит ее только во сне. Она либо еще спит, либо уже спит. Редкий случай, если Рейч может встретить маму еще бодрствуя. Или уж тем более, если они могут выбраться в выходные на прогулку.