Расколовшаяся Луна

Белитц Беттина

– Конечно, - ответил он лаконично.

– Нет. Нетнетнетнет!
– прогремела Джианна.
– Оставайтесь здесь! Пожалуйста! Только не к монстру, там, внизу! И я не хочу оставаться здесь без вас с этим монстром! – Она, всхлипывая, указала на Колина, который задом поднялся по стене вверх и в странно выгнувшимся положении прилип к потолку. Его волосы, жужжа, извивались вокруг самих себя.
– Посмотри!

– Смотри, - прошипела я предупреждающе.
– Он медитирует.
– Рот Джианны открылся.

–

Медитирует?
– повторила она ошеломлённо.
– Ты шутишь? Пауль, скажи ты тоже хоть что-то!

Но Пауль только смотрела на нас молча, и это меня не удивляло. Для него было слишком много информации разом. И нельзя забывать и того, что четверть часа назад он чуть не перешёл через Иордан.

– Откуда ты вообще знаешь, что вам делать? Он ведь вовсе не говорит, - добавила Джианна сорвавшимся голосом.

– Я слышу его в моей голове, - ответила я спокойно.
– Я слышу его мысли. Я чувствую, чего он хочет.

– Она действительно может это делать, - подтвердил Тильман также спокойно.

– Я этого не понимаю, - запричитала Джианна.
– Ты чувствуешь, чего он хочет, да? Ты всё это время боялась, он хотел убить тебя ...

– Откуда ты это знаешь?
– перебила я её резко.

– Ах, Боже мой, Эли, я это видела! Уже тогда, когда он привёз тебя на стоянку возле порта! Ты была такая странная. Ты его боялась!

– Мои чувства были всё это время верными, - ответила я упрямо, хотя моим словам не хватало никакого логического основания.
– Они и сейчас верны.

– Эли, ты хоть вообще знаешь, что говоришь?
– издевалась Джианна, которая из-за чистого эмансипационного ангажемента забыла про панику.

– Ты боялась его, и только что это действительно выглядело так, будто он хотел тебя убить. Блин, Эли, тебе ясно, что он с тобой сделал? Даже мой бывший не делал такого со мной! Это было мерзко до самого предела и к тому же излишне. Почему он пинает тебя, когда речь идёт о Францёзе? Ты можешь мне это объяснить? Нет, позволь мне сделать это за тебя: потому что ему нравится такое вытворять. Он демон!

– Я не могу сказать тебе, почему он сделал это, но я доверяю ему и хочу повиноваться ...

– Повиноваться? Чёрт, проснись, Эли, все это совершенно безумно, разве ты этого не замечаешь?
– закричала Джианна.

– Джианна права.
– Голос Пауля был мрачным от раздражения.
– Он не человек, и, видимо, ему нравится мучить тебя ...

– Всё это чепуха, - прервал его Тильман.
– Какой-то смысл должен был в этом быть.

– Торопитесь. Спорить вы сможете и позже, - прорычало в моей голове, и в этот раз даже я немного испугалась. С шипящим всплеском голубая пеня капала из уголка рта Колина на пол и въедалась в дерево.

– Фу, - пробормотала Джианна.

– Ты не видела Францёза. Он по-настоящему фу. Пошли, Тильман, нам пора.
–

Мы оставили других, не сказав больше ни слова. Но от меня не ускользнул взгляд Пауля, которым он смотрел мне вслед - такой растерянный, полный раскаяния и ненависти к себе. Он причинил мне боль. Потому что думал, что он виноват в том, что только что со мной случилось. Если бы он только знал, какими неважными казались воспоминания о боли по сравнению с миром, который подарил мне Колин в конце. Насколько больше должна была быть его собственная боль, доверится другому человеку, который так постыдно использовал и злоупотребил им в своём собственном помешательстве.

– Чего хочет Колин?
– спросил Тильман по-деловому, когда мы в ногу спускались по лестнице.

– Ты должен приманить Фрнацёза. Проверить, смог ли Колин ... что же, я, по правде говоря, не знаю. Я надеюсь, он обезвредил его. Мёртвым он мне не показался.
– То, что у него был только один глаз и деформированный череп, я решила не говорить. Мне не нужно было беспокоить Тильмана искусственно. Кроме того, глаз мог уже снова вырасти. Такое у Маров могло происходить порой очень быстро.

– Я предполагаю, что должна наблюдать за этим и в случае чего позвать Колина, - пришла я к выводу, когда мы достигли Динеррайэ. Её я видела пред собой, когда Колин сообщал мне свои мысли.
– Хотя я не думаю, что ...
– Остальные слова я проглотила, но Тильман посмотрел на меня осведомлённо.

– Всё и так ясно. Он сейчас не особо здоров. Он кажется как будто отравленным, правда?
– Я не ответила. Тильман расстегнул свою рубашку и снял её с плеч. Потом взъерошил свои волосы.

– И? Как я выгляжу?
– В его голосе прозвучала ирония, но также страх.

– Сногсшибательно, - я притянула его к себе и погладила по затылку, поцеловала осторожно вздутые шрамы над его сосками. Уже когда Тильман расстёгивал свою рубашку, я увидела, как появилась тень Францёза на другой стороне моста, кривая и помятая. Колин сильно его изувечил. Но он был жив, и его движения казались всё ещё жадными и голодными.

– Ну, давай, - прошептала я в ухо Тильмана.
– Удачи.

– Ты скажешь моему отцу, что ... и ... то, что с тобой, я хотел тебе ...
– Он искал подходящие слова, но их не было. Не в такие моменты.

– Мы поговорим, когда ты вернёшься. Предложи себя ему. Он должен думать, что ты хочешь его. Это твоя битва!

Я вдруг поняла, почему Колин выбрал Тильмана. Потому что со своей встречи с Тессой он что-то требовал от жизни, так сильно, что это постоянно пылало и горело в его глазах, хотя он даже не знал точно, что это было. Францёз мог понять это неправильно. Тильман был идеальным краш-тестом манекена. Потому что Колин увидел ещё кое-что: Тильману был нужен шанс принять в этом участие.