Раскоп у Волчьей сопки

Алешина Катерина

Вера тут же вскочила и попыталась убежать. Но пиявец схватил её за шкирку, повалил на мокрую землю и прижал. Подскочил Белуда, до того стоявший в стороне и облизывавший губы длинным мерзким языком. Вера брыкалась и извивалась на земле. Но двое вампиров держали её крепко, и, в конце концов, девушка перестала сопротивляться.

Профессор наблюдал за этой вознёй со скучающим видом. Когда Вера перестала дёргаться, он подошёл ближе.

– Ну что, присоединишься к друзьям? – ласково спросил Артур Владимирович.

Вера с омерзением поняла,

что Игорь слизывает кровь с её руки длинным шершавым языком.

– Пошёл ты! – бросила Вера в лицо главному вампиру.

Её голос предательски дрожал.

Профессор усмехнулся. В темноте его глаза казались, а может, и были чёрными.

– Хватит, – мягко произнёс Артур Владимирович. – Трупы нам не нужны.

Вера поняла, что это он Алле. Вкрадчивый голос Профессора звучал неестественно и от того пугающе.

Вера повернула голову, глянула на Артёма. Тот лежал рядом на земле с глуповатой, блаженной улыбкой на губах.

Стоило Вере отвести взгляд, как Профессор неуловимо изменился. Он помолодел, под рубашкой вздувались мышцы. Лицо его переменилось, превращаясь в подобие звериной морды. Плечи ширились и ширились, пока рубашка на нём не затрещала по швам. Руки странно вытянулись и напоминали в темноте когтистые лапы. Профессор стал медленно подбираться к Вере, навис над ней. Пиявцы отступили в страхе. Вера попятилась, попыталась отползти. Её сковал леденящий ужас. Она, будто заворожённая, смотрела, как Профессор раскрывает зубастую пасть, выпускает длинный омерзительный язык-жало. От ужаса Веру затрясло. К горлу подступила паника. Вера в последней безнадёжной попытке спастись вытащила крестик из-под рубашки. Пиявцы зашипели. А Профессор только лающе засмеялся.

– Побрякушка, – проговорил он и сорвал крестик с Вериной шеи.

Вера не знала молитв. От страха, не понимая, что делает, она скороговоркой выпалила слова:

– Белое пламя несётся по полю.

Я подчиню себе твою волю.

Вся твоя воля в этой крови,

Кровью своей мне заплати.

Нет у тебя иного пути,

Лишь мою волю в жизнь воплоти.

Профессор замер. Лицо его вновь начало принимать человеческий облик. По щекам Веры запоздало покатились слёзы.

– Удивила, – медленно произнёс Профессор, а потом острым ногтем вспорол своё запястье, схватил Веру за волосы и приложил к своей сочащейся кровью ране.

Он так сильно запрокинул Вере голову, так плотно прижал её, что та не могла сделать вдох и только раскрыла рот, как рыба, выброшенная на берег.

Вера почувствовала, как в горло хлынула тёплая вязкая кровь. От отвращения её затошнило. Она хотела закричать, но Профессор не отпускал, держал мёртвой хваткой. Всё случилось быстро, и девушка не понимала, что происходит, только пыталась вдохнуть воздух. Кровавая сцена закончилось так же неожиданно, как и началась. Вера ощутила привкус крови и пугающую безысходность.

Глава 9

Наталья

Борисовна проснулась от тревожного чувства. В палате царила темнота. В открытую дверь из больничного коридора лился жёлтый свет. Пять коек в тесной комнате, и только одна свободна. Койка у окна заскрипела. Спящая на ней пациентка перевернулась на другой бок. За окном бушевал ливень. Ярко светил уличный фонарь. В его электрическом свете гнулись ветви молодой берёзки. Ветер срывал с дерева листья и швырял их в окно.

«Как там мои студенты в эту непогоду?» – подумала Наталья Борисовна. Накануне она почти не соображала от головной боли. Теперь, после капельниц и препаратов, ей стало лучше.

– Тревожные симптомы, – сказал дежурный доктор. – Разве можно с гипертонией и в походы?

Наталья Борисовна считала себя вполне здоровой.

«Это нервы спровоцировали криз», – рассуждала она.

Сейчас, лёжа на высоких подушках, на старой скрипучей койке, женщина смотрела в окно и вспоминала вчерашний день. Всё в тот день было странным и нелогичным. И если бы не головная боль, Наталья Борисовна заметила бы это сразу.

Дождь барабанил в стекло. За окном гудел ветер. Наталья Борисовна не могла уснуть, несмотря на рекомендацию врача.

«Игорь Поликарпович вёл себя странно. А сцена между Аллой и Верой? Тоже странно. Да ещё этот любовный треугольник. Чтобы Елисеева крутила двумя парнями? На неё это совсем не похоже», – размышляла она. И от этих размышлений возрастала тревожность. Научный руководитель второго курса могла бы найти объяснение для каждого вопроса. Но её материнский инстинкт подсказывал: здесь что-то не так. За сорок семь лет она научилась доверять ему.

Вчера Саша долго плутал на машине и, не найдя дороги, решил вызвать скорую со станции. Так Наталья Борисовна попала в центральную районную больницу.

– Я за вами поеду, – прошептал Литвинов, когда Наталью Борисовну уложили на каталку в машине скорой помощи.

В больничной палате раздавались скрипы и вздохи, было душно. Дождь не унимался, стучал по стеклу. Наталья Борисовна так и не смогла уснуть. Тревожное чувство нарастало. Она едва дотерпела до утра. С первыми лучами рассвета научный руководитель сложила свои нехитрые пожитки в пакет и собралась идти.

– Ты куда это? – спросила пожилая соседка по палате. – Жить надоело? Тебе ж доктор сказал: «Десять суток лежать, а то и больше».

– Дома отлежусь. Всё, выписываюсь, – зло бросила Наталья Борисовна.

– Подожди, ударница труда. На вот, таблетки возьми, тебе ж только на сутки выдали, – ворчливо произнесла женщина и полезла в прикроватную тумбочку.

Остальные пациенты ещё спали.

– Спасибо. – Наталья Борисовна приняла лекарство из рук пожилой женщины.

– Что, дети? Так домой торопишься, – предположила та.