Раскоп у Волчьей сопки
Шрифт:
Игорь кивнул.
Наталья Борисовна одобрительно покачала головой.
Солнце чуть склонилось к горизонту. Полуденный жаркий ветерок обдувал щёки практикантов. Парамонов был недоволен задержкой и подгонял студентов. Шли на раскоп молча. Казалось, на всех навалилась послеобеденная дремота. Каждый был нагружен разными инструментами. Саша нёс на широких плечах две лопаты и мотыгу. Вера шла позади и не отрывала взгляда от его спины. От чего она то и дело задевала ветки увесистым штативом
Все шагали, уткнувшись под ноги, чтобы не зацепиться ненароком за какую-нибудь корягу. Лес поднимался пологим, неровным склоном и исчезал за небосклоном. Казалось, будто толстые стволы окружили людей гигантской чащей. Сквозь дымчатую занавесь сосновых ветвей проникал ослепительный солнечный свет. Вере почудилось, что этот лес словно явился из старинных русских сказок.
– Пришли, – послышалось спереди.
На длинной кривой прогалине чернели ровные прямоугольники ям, обнесённые пёстрой лентой. Неподалёку валялось дырявое сито и кем-то забытые ржавые грабли. У толстого ствола отдыхала перевёрнутая тачка.
Работа на раскопе делилась на мужскую и женскую. Парни убирали участок, копали верхний слой земли и отвозили грунт подальше. А девушки тем временем вооружались скребками. Прекрасных дам было трое, потому парни тоже спускались в раскоп и миллиметр за миллиметром скоблили землю. Каждый час делали десятиминутный перерыв, после снова принимались за работу. Если из-под земли показывался кусочек чего-то, инструмент заменялся на более тонкий, вплоть до кистей.
Это занятие оказалось крайне тяжёлым, скрашивали его только разговоры и Аллочкин смех.
Вера уже считала минуты, как вдруг раздалось:
– О! Смотрите! Это древний горшок, – заорал Коля.
– Это только черепок, дубина, – прокомментировал Виталя, с которого пот катился ручьём.
К концу вечера таких черепков набрали мешок.
Теперь от студентов можно было услышать:
– Опять эта чёртова керамика.
Лёва и Игорь уже час, как ушли в лагерь готовить ужин. А перемазанные студенты и двое руководителей всё ковырялись в земле.
Вере было тяжело, но вместе с тем и интересно. Каждый раз, когда она натыкалась на неопознанный предмет, её охватывало чувство предвкушения, как ожидание подарка на Новый год.
Жара ощутимо спала, налетело комарьё, солнечные лучи стали косыми и алыми, когда Игорь Поликарпович скомандовал:
– В лагерь!
И грязные измученные практиканты потянулись с холма к палаточному лагерю.
С ужином Белуда не подкачал. Студенты уплетали за обе щёки макароны по-флотски. Вера подумала, что ещё никогда в жизни еда не казалась такой вкусной.
Солнце спряталось за сосняком, его последние багряные лучи очерчивали лагерь. Стало быстро темнеть. Мошкара и комары, словно почувствовав свободу, с удвоенной силой лезли в лицо, садились на обнажённые участки тела.
Раскрасневшиеся ребята сидели кругом у костра. Потрескивали ветки, Коля бренчал на гитаре, выдавая протяжные сбивчивые мелодии. Наталья Борисовна восседала на видавшем виды раскладном стуле и читала книгу при тусклом свете от костра. Студенты сидели кто на чём. Вера подложила себе пенку и теперь очень радовалась, что отец достал ей весь туринвентарь. Игорь Поликарпович с видом опытного туриста заваривал чай. Разговоры текли сами собой. Вера не прислушивалась. Она, разморённая, витала в своих мыслях.
– Вер, а ты ещё поедешь куда-нибудь летом? – спросила Алла, выдёргивая Веру из размышлений.
Оказалось, разговор шёл про летний отдых.
– Не знаю, – ответила Вера задумчиво. – Мне в городе нравится или за Волгу ездить.
– Скукотища. Вот мы в августе в Архипо-Осиповку поедем, на море, – мечтательно заметил Коля, перестав бренчать.
– А мои родаки в Ялту уехали по путёвке, – с грустью произнёс Виталя. – Вдвоём.
– У тебя же сестрёнка есть. А её куда? – поинтересовалась Алла.
– А, – Виталя махнул рукой. – На меня хотели повесить. А у меня практика. Короче, в пионерлагерь отправили. «Буревестник», что ли.
– Буревестник? – удивился Артём. – Его же закрыли. Там в восьмидесятом мокруха была, убийства.
– Ой, Коновалов, тебе лишь бы страшилки рассказывать, – возмутилась Алла.
Виталя пожал плечами:
– Не слышал.
– Да не убийства, а убийство, одно. Сторожа-пьянчугу застрелили, – поведал Саша.
– А ты откуда знаешь? – уточнила Алла.
– Да все знают, – встрял Лёва. – Мутная история. Слушайте, у нас в общаге живёт один. Ну, в общем, был он в Буревестнике в восьмидесятом.
– И чё? – перебил Коля.
– Чё-чё? Странный он. Орёт по ночам, лунатит.
– Так он рассказывал что..? – с азартом спросил Коля.
– Не. Про это молчит. А когда спрашивают, в истерике бьётся.
– Ну чего вы заладили? Какие убийства в пионерском лагере? – зло произнёс Виталя.
– Да ладно, ладно. Не знаю я ничего. Это первокурсник на другом этаже живёт. Так, рассказываю, что слышал, – начал оправдываться Лёва.
– И, правда, вы чего? У Виталика там сестрёнка, а вы тут про убийства. Работает лагерь, значит, не было там убийств, – отрезала Алла, глядя на Артёма.
– Угу, не было, – буркнул Артём.
Саша предусмотрительно промолчал.
Вера под шумок достала блокнот и водила карандашом по желтоватым страницам.
– Вер, а эт что у тебя? Дай-ка посмотреть, – Лёва вырвал блокнот у Веры из рук и ловко отпрыгнул за костёр.
Вера вскочила, недовольно раздувая ноздри.
– Э, верни! – встрял Саша, но с места не встал.