Раскрытие безграничных возможностей, или Сюрприз от предков. Уникальная технология
Шрифт:
Ленин отец, сколько она его помнила, все свое время проводил в мастерской. Он работал реставратором. Как и дочь, он был нечестолюбив: творчество творчеством, а заказчик всегда прав. Отец не высказывал своих претензий тем, от кого был зависим. Он страшился отказа, который воспринимал как унижение. Обиды он не высказывал, привык считать себя философом и отшельником. Так было легче жить.
Свою единственную дочь родители воспитали в добрых советских традициях: твердили ей, что нельзя быть эгоисткой. Жить надо прежде всего не для себя, а для людей. А еще, добавляли они, хорошо знай свое дело, и люди будут с тобой считаться.
Все родительские убеждения Лена усвоила на отлично.
Правда, иногда в ее голове проносились мысли: почему же слабым (читай: требующим своего) доставалось в итоге все, а ей, сильной, приходится уступать, даже когда она смертельно устала. Были минуты, когда после очередной просьбы начальства сделать в дополнение к своей еще и чужую работу ей на долю секунды хотелось стать стервозной эгоисткой. Но она гнала от себя эти мысли: «Я же по натуре не стерва, и точка, – говорила Лена, – другой мне не стать, надо уметь быть самой собой». Эти слова тоже были отчасти взяты из родительского обихода: отец нередко говорил ей, что каждый сверчок должен знать свой шесток.
Нет, внешне она не выглядела затравленным зверьком: всегда улыбчивая, подтянутая, в хорошем костюме. Словом, в ней нельзя было с первого взгляда разглядеть жертву, живущую под чужой вывеской. Те, кто давно ее знал, недоумевали: почему эта привлекательная девушка со столь явными способностями в своем деле ни на йоту не амбициозна и в ущерб своим возможностям продвигается до обидного медленно.
Но Елена только удивлялась, когда ей говорили, что она стоит на месте: ей казалось, что умение идти на компромисс – одна из главных составляющих ее успеха. Но вот парадокс, когда ей задавали вполне житейский вопрос: в чем этот ее успех, она не могла ответить «по-человечески», отвечала нечто корпоративно выдержанное, вроде «развитие компании».
Но компания легко проехала по ее интересам: несмотря на ее очевидные успехи, на новую вакансию бренд-директора по ее направлению взяли самоуверенную девушку со стороны, а не Лену с ее внушительной клиентской базой. А вечно сговорчивую «чудо-Леночку без претензий» попросили помочь новому сотруднику войти в курс дела и навести мосты с клиентами.
Впервые Лена не сделала хорошую мину при плохой игре: она была не просто разочарована, а сражена таким поворотом дел. Впервые она не смогла убедить себя, что ее здесь ценят и уважают. Зеркало, сквозь которое она смотрела на свою роль в этой компании, дало трещину. И от обиды она решила уйти куда глаза глядят.
Правда, не истерично хлопнув дверью (так ее не учили), а по-умному, разослав через Интернет свои резюме.
Вот после этого решительного шага она и пришла ко мне на сеанс со своей мнимой хронической усталостью.
Походы по собеседованиям заставили Лену убедиться: она не просто хороший менеджер. Она – дорогостоящий специалист. Когда она всего за три дня в качестве тестового задания разработала для PR-отдела ведущего строительного холдинга буклет для инвесторов, ей тут же сделали предложение о работе. Причем специально для нее ставку вакансии повысили вдвое, а чтобы она долго не раздумывала, пообещали, что создадут все условия для работы. После фразы про «особые условия» она будто очнулась от серого затяжного сна. Для нее было странным, что у слова «ценить», оказывается, может быть совсем иной смысл. Этот профессиональный тест стал для нее серьезной встряской, сравнимой для кого-то с автокатастрофой или сложной операцией.
Елену как будто подменили. Словно она в один момент обновила
И вдруг послушная «техника» захотела от руководства компании чего-то большего для себя, осознав, что это очень даже возможно и не эгоистично. «Игорь Федорович, мне сделали интересное предложение, думаю, что мне стоит его принять», – сообщила своему боссу Лена. Как всегда, ровно, безо всякого драматизма в голосе.
Видимо, привычный ровный тон ее заявления не вызвал у него должной реакции. Босс даже не понял, что это было «последнее предупреждение». Он лишь устало пробормотал заученную лестную оду: «Леночка, ну кто же вас отпустит, вы же лицо компании. К тому же незаменимы. Идите, трудитесь дальше и помните: другие компании нам не конкуренты».
Однако Лена, к его удивлению, не ушла, а продолжала так же невозмутимо и с явной претензией на свой интерес: «Позвольте добавить, что заявление о моем уходе у вашего секретаря. Я лишь хотела уточнить, кому передать все проекты, которые я вела. Вы же знаете, что я отвечала за все последние PR-проекты фирмы».
Босс никак не хотел верить, что рядом с ним стоит (и при этом еще и ставит его на место) та самая вечный менеджер Лена, с которой всегда можно было договориться. Он не придумал ничего лучше, чем сказать, что у него сейчас срочные переговоры с клиентом. Впервые не насмешливым, а испуганным сбивчивым тоном попросил ее обязательно зайти к нему для продолжения разговора через два часа.
В том же самом кабинете в назначенное время на нее смотрели, как на статую Свободы, снизу вверх сразу два человека: ее босс и гендиректор. Тому, что ее явно перекупают, они не удивлялись (в ее мозгах никто не сомневался). Их убивало другое: корпоративный гипноз больше не действовал, равно как и пряники в виде комплиментов. Лена по привычке улыбалась их словам, но на уговоры «подождать и подумать хорошенько, прежде чем уйти» не поддавалась. Лаконично и уверенно она объясняла, что там ей предложили «условия для развития».
Отпускать ее было безумием. Они это знали: найти такого дотошного специалиста в их очень специфичной, требующей огромных специальных знаний сфере бизнеса очень не просто. В качестве перемирия в тот же день ей предложили новую должность, новую зарплату и личного референта. Но «вечный менеджер» приняла этот бесценный, как им казалось, дар спокойно, как дивиденды за прошедшие пять лет серьезной работы.
Через год Лена обнаружила, что, совершив свой марш-бросок на пути к пониманию ее интересов, начальство успокоилось и сущности своего отношения к ней не изменило. Она перешла в другую фирму. Просто потому, что в ее сознании понятие «компромисс в ущерб себе» больше не значилось. Потому что она взяла за правило, взвешивая все за и против, задавать себя простые вопросы: «А зачем и для чего мне это нужно?»
Правда, все ее старое окружение растаяло, как мартовский снег: слишком независимой казалась им очень покладистая прежде Лена. Зато ее новые знакомые даже представить себе не могли, что та самая Елена, у которой на все есть свой взгляд, так долго оставалась в роли «вечного менеджера».
Конечно, Лена по-прежнему помогала людям. Но теперь она ясно видела, кто обращается к ней потому, что действительно не может самостоятельно справиться с проблемой, а кто – потому, что не хочет париться сам.