Распятие души украинца. Победители
Шрифт:
– Хватит, навоевались! Лучше займёмся футболом, – рассудительно решил Коваль и полез в карман за неизменной записной книжкой. – Общий сбор утром в воскресенье возле чехословацкого памятника. Перечить своему капитану никто не стал. Подчиняться командирам война научила всех.
Приближался конец учебного года. Ура! Каникулы! Свобода! Единственная, асфальтовая, метров триста алея в центре местечка – тротуар служила местом сбора его молодёжи. Но до сих пор учёба – основное занятие. И не дай бог, после девяти вечера кого-то, из праздно шатающихся школьников, на этом тротуаре заметит патруль учителей во главе с директором школы Орестом Васильевичем.
– Сообщат родителям? Ни в коем случае! – Просто после уроков бездельники будут пилить и колоть дрова. Отопление школы было печное. Девочкам также пощады не было: они вскапывали и засевали школьные земельные делянки.
– А что? Совсем не плохо и не обидно: трудовое воспитание – трудотерапия!
Один конец аллеи начинался от кинотеатра. Заветный фонарь кинопроектора – это живая информативная связь со всем миром. Не важно, что там вам показывали, но это было волшебство. А волшебство легко доступным не бывает. Билеты в кинотеатр, впрочем, как и все дефициты в стране, были строго лимитированы и заранее распределены в виде «брони». Лучшие места в кинозале – по броне райкома, исполкома, горсовета, прокурора и судьи. Тридцатикопеечные билеты выкупались по блату нужными уважаемыми людьми. Остальной «шушере» доставались билеты по двадцать копеек. Двадцать копеек, а где их взять? Это большая буханка хлеба! Так что родители, перед тем как выделить вам денежку, не задумываясь, решали проблему в пользу хлеба. Но выход был: на контроле в кинозал стоял одноногий инвалид – дядя Стёпа, по меркам «шушеры» – большой человек. Именно он решал: «быть или не быть!». Когда гасили свет, и начиналась демонстрация кинофильма, за десять копеек вместо билета сунутых в руку контролёра, пацанва бестелесными тенями проскальзывала в кинозал. Там, разместившись на «галёрке», или на полу прохода они сладостно, буквально вкушали, впитывая в себя, чудеса киноискусства.
В другом конце тротуара размещался клуб – хиленькое здание со смотровым залом на человек семьдесят и маленькой сценой. Здесь происходили всевозможные торжества, выступления художественной самодеятельности и концерты залётных артистов.
Зрителей в зал, как сельдей в бочке, набивалось в три-четыре раза больше его расчётной вместимости. Попасть туда было трудно, а выбраться вообще невозможно – только по головам. Это были мелочи жизни, ибо самый жгучий интерес представляли танцы. Вход, конечно, платный. Тариф тот же: двадцать-тридцать копеек. Но контроль…– пропускались только совершеннолетние.
Конец ознакомительного фрагмента.