Распятие души украинца. Побеждённые
Шрифт:
– Что вы меня пугаете? Рядом со мной комсомольцы! Это не мамкины хлюпики, а настоящие суровые мужики.
Она одобрительно посмотрела на их бригадира – такие как вы, мне нравятся. Вот с ними завтра я хочу побеседовать и запечатлеть наиболее колоритные фигуры и образы.
– Мне только этого и не хватало, – подумал он. Не мудрствуя лукаво, он ушёл в барак к бригаде для инструктажа.
– Завтра с утра с вами желает побеседовать, прибывшая к нам, фотокорреспондент из газеты «Комсомольская правда». Не исключено, что ваши чумазые рожи может увидеть весь Союз. Теперь вы все комсомольцы, зеки газете не нужны. Представляться, как учили, внятно и чётко: «комсомолец Петров, сколько лет, специальность» и так далее. Всем всё понятно?
– Всё поняли, начальник! Мы себе не враги, – загудели его подопечные.
Оберегая журналистку, ночевал он вместе с ней в новом домике. Из разговоров понял, что, не смотря на молодость, не такая уж она наивная дурёха чтобы, не разобравшись, воспринимать всё на веру. Одним словом, девица ему нравилась, да и он её явно заинтересовал.
Поутру первое интервью состоялось. Всё было отлажено и шло, как по маслу. Побритые и умытые члены бригады сидели в бараке и глазами, молча, раздевали вошедшую журналистку. Она это почувствовала сразу же. Но что делать: тайга, женщин нет, одни изголодавшиеся по женской ласке мужики. Правда, её насторожило, что все они какие-то угрюмые и комсомольским задором здесь и не пахнет. Интересующие её типажи, как заведённые, вставали и без запинки представлялись: «комсомолец Петров 20 лет, бульдозерист»; «комсомолец Мышкин 18 лет, экскаваторщик»; «комсомолец Пёстрый, 17 лет, взрывник». Её насторожило, что по годам они зелёная молодёжь, а выглядели матёрыми мужиками. Совсем с толку репортёршу сбил седой старикашка – «комсомолец Поганяйло, 10 лет, учётчик». Она не выдержала и удивлённая произнесла:
– Десять лет, не может быть! Я бы вам дала гораздо больше.
– Дура ты, со своей «Комсомолкой», – услышала она в ответ. – Ты можешь дать только то, что имеешь, а Советские суды у нас гуманные.
– Выкладывайте всё, как есть! – некоторое время спустя, уже в домике решительно потребовала репортёрша.
– За что мне всё это, – пожалел сам себя Владимир. А «Оно», взъерошенное и совсем не унывающее, стоит перед ним и ждёт ответа. Хм…, – хмыкнул он, осматривая с ног до головы и оценивая её достоинства, уже с чисто мужской точки зрения.
– Послать бы тебя подальше – туда, где «Макар телят не пас».
– Но дальше, чем есть на самом деле, посылать уж некуда. И неприятного разговора с начальством в таком случае мне не миновать.
– Снимут с работы? Ага, держите карман шире! Добровольцев – комсомольцев, сослать себя практически на каторгу, нет. Да и кроме политики, здесь нужно дело делать – прокладывать путь железной дороги. Правда, за это платят весьма неплохо. Кооперативную трёхкомнатную квартиру в Иркутске ты, таки приобрёл. Супружеские обязанности с Ириной он исполнял честно и качественно: два здоровеньких пацана налицо. В их семье всё было хорошо, вроде так и нужно. Но всегда чего-то не хватало, как в песне: «зимою лета, осенью весны».
А тут весна стояла перед ним. Сочинять небылицы не хотелось, и он рассказал ей всё, как есть. Собственно, главное, что магистраль строилась, и дело двигалось вперёд к завершению.
– Думаешь, если бы здесь работали зелёные комсомольцы, то строительство продвигалось бы быстрее? Сомневаюсь!
Песни, костры, гитары, соревнования, задорная молодёжь и любовь – всё это годится для кино и газет. Здесь же – проза суровых будней: пот и кровь да уголовники, если говорить конкретно о моей бригаде. Кстати, убийц среди них нет. Те сидят по тюрьмам. Здесь же ударным трудом сокращают себе срок пребывания в заключение люди, совершившие экономические преступления.
Среди них есть умницы, весьма интересные и колоритные фигуры, о которых не грех написать и в газете. Люди они суровые, так что берегись.
– Ты знаешь, а так, мне работать даже интересней, – незаметно она перешла на доверительное «ты». – Серию фотографий знаменательных людей стройки хотела бы начать именно с тебя. Я требовательная и вередливая, но без твоей помощи весь мой пар задора и стараний уйдёт в свисток. Ты уж помоги и не перечь моим просьбам.
Все последующие дни участок стройки бригады они вместе буквально «на пузе» обследовали каждый метр. Она снимала людей и работающую технику в разных позах и ракурсах, делала пометки, записывала все реплики и разговоры с ними. Затем собрала всю бригаду и на фоне горы сделала панорамный снимок.
– «На память» пока до взрыва, и сделаем снимок после взрыва горы. Фотографии пришлю каждому из вас, – пообещала фоторепортёрша.
Вечером, наблюдая, как тщательно и любовно она готовит свою аппаратуру к работе, он подумал: «да, редакция газеты сознавала, кого с пользой для дела к нам прислать». Вслух же заметил:
– Ты меня «замордовала» совсем: сама пашешь, как вол и мне роздыху не даёшь! Зачем тебе для одного репортажа так много материала?
– Труженик ты отличный, но зациклен на выполнении конкретной задачи. Действительно, для разового репортажа у меня материала вполне достаточно – «выше крыши». Пройдут годы и для истории, для её реального подтверждения, этот собранный мной фотоматериал станет бесценным или превратится в макулатуру.
– Как я понял: история не очень щедра, оценивая наши дела и поступки.
– История беспристрастна: всё хорошее и плохое там находит своё место. Только щедрость людей, творящих её в настоящем, их потомками востребуется с пользой для дела. Как правильно заметили твои зеки, мы можем и должны давать только то, что имеем. Не воровать, не за счёт других, а давать своё кровное – все, на что мы способны. Она шаловливо на него посмотрела и добавила: «и щедро делиться друг с другом».
Ночью уснуть он не мог. Прислушивался к каждому шороху за перегородкой домика:
– Чёрт бы меня взял, я женатый мужик, отец двух детей, как мартовский кот возжаждал овладеть этой женщиной. Влюбился что ли? Страсть? – Какая страсть в мои-то годы. Ромео с меня явно никакой.
– Выбрось всю эту дурь с головы и спи, – приказал он сам себе. Но сон не приходил. Мысли, переплетясь с мечтами, навевали приятную дремоту и уносили его далеко в мир сказочных грёз. Когда скрипнула дверь и перед ним в халате наяву предстала женщина его желаний, то в реальность происходящего он не поверил. Тем временем, она сбросила халатик и со словами «я замёрзла, согрей меня» скользнула к нему под одеяло. О чём в этот момент думала его голова неизвестно, но тело сработало на славу. В едином порыве, сливаясь с телом желанной женщины, утонув во взрыве сокровенных чувств, его голова ощутила и, наконец-то, начала понимать, что такое страсть.
Конец ознакомительного фрагмента.