Рассказы и очерки
Шрифт:
Я поглядел, там ли еще ковер! Там! На нем лежит Амина, еще более разжиревшая и облезлая, и ждет, чтобы я почесал ей спину.
Через несколько дней мне пришлось поехать в Лондон. Там я заодно зашел к Кейту - знаете, к сэру Дугласу Кейту, сейчас лучшему знатоку восточных ковров.
– Сэр, - говорю я ему, - сколько может стоить белый анатолийский ковер с джинами и птицами, размером пять на шесть метров?
Сэр Дуглас воззрился на меня сквозь очки и отрезал сердито:
– Нисколько.
– Как так нисколько?
– говорю я, смутившись.
– Почему же нисколько?
–
– Следовало бы вам знать, сэр, что самый большой размер такого ковра - это три на пять ярдов!
Я весь залился краской от радости.
– Ну, а если бы все-таки существовал один такой экземпляр, сэр? Сколько бы он стоил?
– Нисколько, говорю вам, нисколько!
– снова закричал сэр Кейт.
– Это был бы уникум, а как можно определить цену уникума? Он может стоить и тысячу и десять тысяч фунтов. Почем я знаю?! Но такого ковра не существует, сэр. Всего хорошего!
Представляете себе, в каком настроении я вернулся домой. Пресвятая дева, я должен раздобыть этот "птичий" ковер! То-то будет подарок музею! Но вы понимаете, что теперь никак нельзя было слишком заметно нажимать на Северинову. Это шло бы вразрез с коллекционерской тактикой, да и торговка совсем не была заинтересована в продаже старого тряпья, на котором спала ее собака. А зловредная баба, владелица ковра, все время переезжала то из Мерано в Остенде, то из Бадена в Виши. Наверное, она держала дома медицинскую энциклопедию и постоянно выискивала для себя разные болезни; в общем, она все время торчала на каком-нибудь курорте.
Ну, что ж, я стал раза два в месяц наведываться в лавку Севериновой, чтобы взглянуть, там ли еще "птичий" ковер. Обычно я чесал Амине спину, так что эта тварь повизгивала от удовольствия, и для отвода глаз каждый раз покупал какой-нибудь коврик. Знали бы вы, сколько у, меня набралось всяких "ширазов", "ширванов", "моссулов", "кабристанов" и всякого такого заурядного товара! Но среди них был и один классический "Дербент", такой не сразу найдешь! И еще был старый синий "хорасан".
Что я пережил за эти два года, поймет только Коллекционер! Терзания любви - ничто по сравнению с муками собирателя редкостей. И замечательно, что еще ни один из них не наложил на себя руки; наоборот, обычно они доживают до преклонного возраста.
Видимо, это здоровая страсть.
Однажды Северинова говорит мне:
– Была у меня хозяйка ковра - госпожа Цанелли. Я ей передала, что находится покупатель на белый ковер, все равно он тут слежится. А она ни в какую. Это, мол, их семейная реликвия, и она не намерена продавать ее, пусть лежит, где лежал.
Ну, конечно, я сам побежал к этой госпоже Цанелли. Думал, она бог весть какая светская особа, а оказалось, что это препротивная старуха с сизым носом, в парике и физиономия у нее передергивается от тика, - рот то и дело кривится до уха.
– Сударыня, - говорю я, не сводя глаз с ее прыгающей губы.
– Я охотно купил бы ваш белый ковер. Коврик, правда, уже старенький, но мне он как раз сгодился бы... в прихожую.
Жду, что она скажет, и чувствую, как и у меня рот начинает кривиться
– Как вы смеете!
– накинулась на меня эта кикимора. Сейчас же уходите отсюда, сейчас же!
– визжала она.
– Этот ковер - память о моем Grosspapa! ' Сейчас же уходите, не то я позову Polizei! 2 Я не торгую коврами, я фон Цанелли, сударь! Мари, выведи этого человека!
Я, как мальчишка, скатился с лестницы, чуть не плача с досады и ярости. Но что было делать? После этого я еще целый год ходил в лавку Севериновой.
За это время Амина еще больше растолстела, почти совсем облезла и стала хрюкать. Через год госпожа Цанелли снова вернулась в Прагу. На этот раз я не рискнул обращаться к ней сам и поступил недостойно для коллекционера: подослал к старухе своего приятеля, адвоката Бимбала, этакого обходительного бородача, к которому женщины сразу проникаются доверием. Пусть, мол, предложит этой почтенной даме любую разумную цену за белый ковер. Сам я ждал внизу, на улице, волнуясь, как жених, который заслал сватов. Через три часа Бимбал, пошатываясь и утирая пот со лба, вышел из дома.
– Ты, чертов сын, - прохрипел он, - я тебя задушить готов! По твоей милости я три часа слушал историю рода Цанелли. Так знай же, - воскликнул он злорадно, - не видать тебе этого ковра. Семнадцать
1 дедушке (искаж. нем.).
2 полицию (нем.).
Цанелли перевернулись бы в могилах на Ольшанском кладбище, если бы эта семейная реликвия попала в музей. Черт побери, ну и намаялся же я из-за тебя!
И он удрал.
Вы сами знаете: мужчина не легко отступается от того, что взбрело ему в голову. А если он коллекционер, то готов пойти и .на убийство. Собирание редкостей - это ведь героическое занятие. И вот я решил попросту выкрасть этот "птичий" ковер.
Прежде всего я разведал обстановку. Лавка Севериновой- во дворе, а ворота запирают в девять часов вечера. Отпирать их отмычкой я не захотел, потому что не умею. Но из-под арки можно войти в подвал и там спрятаться, пока не запрут дом. На дворе есть сарай, с крыши которого, если суметь на нее взобраться, легко перелезть в соседний дворик, где находится трактир. Ну, а оттуда убраться восвояси нетрудно.
В общем, все это показалось мне довольно просто, главное - проникнуть в лавку через окно. Для этой цели я купил алмаз и попрактиковался на собственных окнах, вырезывая отверстия в стекле.
Не думайте, что кража - такое простое дело. Это куда труднее, чем оперировать предстательную железу или удалить у человека почку. Во-первых, нелегко провести дело так, чтобы тебя никто не увидел. Вовторых, кража со взломом связана с долгим ожиданием и многими неудобствами. А в-третьих, вы все время находитесь в неизвестности: того и гляди нарвешься иа какую-нибудь неожиданность. Говорю вам, воровство - скверное и малодоходное ремесло. Если я когда-нибудь обнаружу вора в своей квартире, я возьму его за руку и скажу мягко: "Милый человек, и охота вам так утруждать себя? Не могли бы вы обкрадывать людей другим, более удобным способом?"