Рассказы (из разных сборников)
Шрифт:
— Думать-то думаем… известное дело… да как тебе сказать? Сами не знаем… Один приедет: выбирайте, говорит, того, другой — другого, третий — третьего… Думаем, конечно, как не думать… Да все никак в толк не возьмем!
Было ясно: крестьянин говорить опасается.
— Кмет ваш на селе сейчас?
— На селе; я помощник его.
— А, тем лучше! Я хотел с вами поговорить… Ты ведь скоро вернешься? Так вот, как вернешься, потолкуйте с кметом, с батюшкой и с учителем, — решите, кого вам выбирать. Я вам как друг советую — ведь ты меня знаешь?.. — смотрите в оба, выбирайте своим депутатом человека, который блюдет ваши интересы и знает ваши нужды, а не такого, что норовит на депутатстве нажиться, увеличить свои доходы. Вам нужен человек почтенный: и я нарочно приехал, чтобы рекомендовать вам такого…
Тут Иванов невольно запнулся, так как Хрисантов
— …нарочно, чтоб рекомендовать вам в кандидаты… человека почтенного, такого, чье имя сделает вам честь…
— Это как есть: нам нужен человек почтенный… — ответил крестьянин, вскидывая свои серые глазки на Хрисантова. Видно, догадался, черт…
Хрисантов покраснел и с величайшим смирением потупил взор…
— Ну, пока. В час добрый! Помни, что я тебе сказал…
— С богом, — ответил крестьянин и резко тронул коня, не заметив грациозного приветствия Хрисантова, махавшего ему шляпой.
Экипаж опять покатил меж зеленых всходов ячменя.
— Эти деревенские — прекрасный народ, — заговорил Хрисантов. — Особенно нравится мне их простодушие… Да, за исключением некоторых деревенских попов, — прибавил он, вспомнив приснившегося американца.
— Прекрасные люди, но с ними нужно обращаться умело и решительно. Прежде всего нужно завоевать их симпатии, объяснить им, чего они могут от тебя ждать и как ты будешь действовать…
— Разумеется, все это надо им рассказать, Я изложу им свои политические взгляды и линию поведения в палате; скажу, что буду считать своей священной обязанностью во всех случаях защищать интересы страны и стремиться к осуществлению народного идеала…
Иванов с улыбкой перебил его:
— Вкратце… Но продолжай!.. Чем еще рассчитываешь ты зарекомендовать себя населению?
— Больше ничем. В том, что я сказал, содержатся все остальные задачи порядочного депутата. По-моему, этого довольно…
Иванов громко расхохотался.
— Этим способом, братец, ты не соберешь пяти голосов: никто не поймет твоей песни!
Хрисантов вытаращил глаза.
— Поступай, как все практичные люди: обещай, обещай населению, но не осуществление политических идеалов, не защиту интересов страны и ее либеральных учреждений — это вещи, которыми сыт не будешь, — а устройство дорог, уменьшение налогов, устранение какого-нибудь ненавистного чиновника; обещай поддержку школам и охрану интересов крестьянина, если у него есть дело в суде. Это самые чувствительные струнки, и на них-то тебе и надо играть, если ты хочешь попасть в «Хамам» наверняка. Может быть, ты не выполнишь ни одного своего обещания, но довольно того, что ты их дал! Этим ты показал крестьянину, что входишь в его положение, интересуешься им. А там уж от случая будет зависеть, как слегка варьировать тему. Понимаешь? Например, если ты хочешь воздействовать на какого-нибудь мелкого чиновника, скажи ему только, что выхлопочешь ему повышение; если говоришь со священником — обещай, что устроишь ему ссуду или по крайней мере поручишься за него при ее выдаче, чтобы он мог выплатить свой долг за землю, купленную в прошлом году; ежели с кметом — разбрани хорошенько его предшественника, скажи, что ты приносишь себя в жертву народу, вообще говори все что вздумается; зайдет у тебя разговор с учителем, который не дрожит перед инспектором и не сочувствует враждебной нам партии, покажи ему газету «Объединение» {131} и скажи ему конфиденциально, что если тебя выберут депутатом, через двадцать четыре часа объединение Восточной Румелии с Болгарией станет фактом. А если при этом случится быть крестьянам, прибавь, что тогда и налог придется платить совсем маленький: четверть нынешнего; тут ты можешь дать волю своему языку и насолить противнику. В селах со смешанным населением заявляй туркам, что, если они подадут свои голоса за тебя, ты будешь ходатайствовать перед правительством о назначении их префектами и капитанами, а твой противник задумал построить в турецком квартале большую церковь, для которой уже заказал в России три больших колокола, чтоб они гудели у турок над головой с утра до вечера и этим заставили их выселиться…
131
«Объединение» — газета, издававшаяся в Пловдиве в 1882–1886 гг. сторонниками воссоединения Восточной Румелии
Хрисантов засмеялся.
— Этого я не могу.
— Как же другие делают?
— Пускай их! Я — честный человек и не могу ни лгать, ни клеветать. У меня есть принципы.
— Тогда поедем обратно.
— Почему?
— Потому что честность — монета, имеющая хождение не на всяком рынке, а принципы годятся только на то, чтобы заполнять столбцы газет, которых в деревне никто не читает. Не поймут! Вот, например, видишь ту корчму? Мы в ней остановимся. Попробуй, поговори с корчмарем Кости о принципах… Небось, твои друзья, приезжавшие сюда по твоему делу, когда рекомендовали тебя, не заикались о принципах. Постарайся не впасть с ними в противоречие.
Пока шел этот довольно прозаический разговор, пролетка подъехала к корчме, стоящей у шоссе, на краю села К.
Приятели слезли, вошли.
Их встретил мужчина в турецкой одежде, в барашковой шапке и с засученными рукавами. Это был корчмарь Кости.
Сама корчма не представляла ничего особенного по сравнению с другими деревенскими корчмами. Те же лавки и полки, на которых стояли немытые стаканы и бутылки; те же стены, на одной из которых висели безмен, несколько высохших заячьих шкурок, две-три провонявшие и заплесневелые колбасы и еще какая-то дрянь; тот же прилавок, на котором в иерархическом порядке были расставлены графинчики для вина и водки, предводимые огромным грязным кувшином с крышкой, в котором по нескольку суток отдыхало вино в ожидании тех, кто пожелал бы почтить его своим вниманием. У прилавка на полуразвалившемся очаге стоял в горячей золе кофейник, чтоб всегда была горячая вода для кофе проезжающим. Над прилавком, на стене, красовались чем-то забрызганные картины с изображением боев при Плевне {132} и на Шипке, портреты русского императора, императрицы и болгарского князя Александра {133} , рядом в виде украшения висел кусок сухих дрожжей.
132
…картины сражений при Плевне… — Плевна (болг. Плевен) — сильно укрепленный город в Северной Болгарии, взятый русскими и румынскими войсками в ходе освободительной войны 1877–1878 гг. после почти полугодовой осады.
133
…болгарского князя Александра… — Александр Баттенберг (Баттенбергский) — немецкий принц, офицер прусской службы, родственник Александра II и английской королевы Виктории; был избран в 1879 г. на болгарский престол; в 1886 г. вынужден отречься от престола в результате своей реакционной и антирусской, противоречащей национальным интересам Болгарии, политике.
Пока Хрисантов знакомился с достопримечательностями корчмы, Иванов успел завязать разговор с Кости.
— Ну, бай Кости, — начал он, задумчиво покручивая свои тонкие усики и усаживаясь поудобней на лавке. — Как живешь? Все благополучно? Как торгуешь?..
— Слава богу, чорбаджи.
Хрисантов сразу заметил, что его товарищ пользуется авторитетом у корчмаря. Он отвел свой рассеянный взор от стен и стал внимательно слушать их беседу.
— А что, крестьяне, которые сюда заходят, говорят, за кого голосовать будут?
— Как?
— Ну, поговаривают, кого депутатом выбрать?
Корчмарь быстро вынул щипцы из огня и пристально посмотрел на Иванова.
— В депутаты? Да, поговаривают.
— Кого же собираются?
— Да кого вы, чорбаджи, укажете… Может, назовете кого… Известно, мы люди темные…
— Это другой вопрос. Я спрашиваю: о ком крестьяне поговаривают?
Кости подозрительно поглядел на Хрисантова. Тот весь обратился в слух.
— Выберут, говорят… Приезжал тут позавчера Недю Клисурец; так он сказал им, чтоб выбирали… как бишь его… — Иванов назвал одного из кандидатов.
— Нет, нет! Этого я знаю… Три года у отца его вино покупал.
Иванов назвал другую фамилию.
— Э, нет.
— Так кого же?
— Больно имя чудное…
— Может, Хрисантов?
— Эге, эге! Христианов. О нем толковали.
— Хрисантов, — поправил Иванов. — Ну, и как? Порешили на нем?
— За него бюллетени будут подавать.
Хрисантов густо покраснел. Товарищ его самодовольно кивнул ему, словно хотел сказать: «дело в шляпе»; потом, обращаясь к Кости, добавил: