Рассказы о золоте
Шрифт:
— Что же тут делать? — заинтересованно бормотал он. — Первое — воду отлить. Потом, если шурф обвалился — крепи менять... Но надо успеть! Ведь те-то копают!
— Не отступлюсь я, Федя, — вдруг выговорил Кузнецов, и закатное солнце метнулось в его глазах.
Мельгунов лихо прищурился и, глядя куда-то на лес, предложил:
— Васька! Алданец лежит и нескоро встанет. Бери-ка меня в свою бригаду?
Василий затрепетал, но не поверил.
— Бери, — повторил Мельгунов и хищный блеск его глаз обострился. — Когда по большой играют — в стороне не стою! Махнем по банку!
Вечером при коптевшей лампе писали письмо инженеру, группкому и партийной организации главного стана.
Начали словами:
— Наша бригада объявляет себя ударной.
— Так, ребята? — спросил Василий.
— Так! — единогласно грохнули все.
— Было худо, — ослабевшим голосом отозвался алданец. — Тогда боялись. Теперь еще трудней, — и некого нам стесняться! Пиши: по приметам моим, в этой россыпи золото будет!
— Народ волнуется, — писал от себя Василий, — и ужасается. А за кем пойти — не знает...
— Еще пиши! — вскочила Маринка. — Золоту старика мы не верим! Не верим ему, врагу, перевернувшемуся на нашу гибель. Так и пиши — врагу!
— Написал, — говорил Василий. — Дальше!
Откашлялся Мельгунов.
— Просим приехать инженера. Просим на неделю остановить работу на плотине. Обязуемся за неделю выявить россыпь.
Охлопков глянул на лист.
— Есть еще место? Добавь: если взаправду потонем, то, товарищи, после нас на Пудовом копайте. Все!
— Ох, батюшки! — застонала Варвара Ивановна.
В тот же вечер письмо было отдано почтарю, а копию получил Макеев. Даже затрясся:
— Всех людей взбаламутят! Какое мое положение!
Герасим казался довольным:
— Пущай, пущай! Кто кого перегонит!
9
— Проснись! — теребила Маринка. — Скорей!
Василий вскочил. Федька сунулся к его лицу ополоумевшими глазами.
— Шурф обсох. Нет в нем воды!
Все побежали к работе. Шурф и взаправду зиял пустотой. Бросили камень в черную его ;пасть, камень глухо шлепнулся в землю.
— Нет воды! — истошно заорал Охлопков и запрыгал теленком.
Василий метнулся к вороту. Торопился скорее залезть в бадью.
— Я за тобой, — предупредил Мельгунов.
— Туча идет! — испугалась Маринка. — Неужели опять разольется река?
Василий взглянул на небо. Так и унес с собой в шурф угрозу свинцовой тучи. Спускался и мысль о новом разливе воды зловещей тоской перебила радость...
Внизу был тот же зеленый песок, только более отсыревший.
Спустился и Мельгунов. Василий шагнул к углу и начал лопатой пробовать грунт.
— Куда же вода-то девалась? — повторял Мельгунов, обшаривая фонарем забой. Василий хотел ответить и дико вскрикнул, проваливаясь в бездну...
Ухнуло. Огонь фонаря мигнул и шурф вздрогнул.
Не сразу опомнился Федька, вцепившийся в крепи. Провалом у ног его растворилась земля.
— Спускайся сюда! — задушенным голосом звал Василий.
— Цел? — завопил Мельгунов, и сунул в провал фонарь.
— Давай кайлу, давай огня!
Ого! Что-то есть! Федька ощупал в кармане спички и, очертя голову, прыгнул.
Упал на носки, вскочил и ударился головой о бревенчатый потолок. Раскинул руками и пальцы достали стену. Василий махнул фонарем вперед и назад.
— Штольня! — узнал Мельгунов.
Пристально посмотрели один на другого.
Было темно, глухо и сыро, где-то звонко падали капли.
— Пойдем? — предложил Василий.
— Пойдем! — сказал, держа кайлу наготове, Федька.
Хлюпая в липкой грязи, шагали по узкому коридору. От сырости крепь обросла паутиной плесени.
Слишком были потрясены, чтобы говорить, слишком захвачены, чтобы остановиться. И, все-таки, встали около свеже раскопанной стенки.
Василий поднес фонарь, а Федька схватился за голову...
В мокрых песках сверкало богатое золото! Федька цапнул рукой...
— Глянь! — оторвал его Кузнецов. В темноте подземелья голубела полоска гневного света.
Вода, натекшая из шурфа, поднялась до колен, когда они подошли к крутой и короткой лестнице. Над головами был люк.
— Жми! — скомандовал Мельгунов и с треском выдавил крышку. Хлынул свет и таежный воздух.
Разбросали навоз, прикрывавший люк, и, жмурясь, вылезли в пустой сарайчик.
Василий первым выскочил из ворот. И запнулся. Перед ним расстилался Пудовый Разрез и кумачный платок Маринки алел у шурфа.
Федор медленно разжимал ладонь. Смотрел то на круглые, как горох, золотинки, то на изгородь, мельницы, окружавшую их.
— Ну, Герасим, — сказал он смешливо, — потчуй гостей!
Навстречу свинцовыми тучами над тайгой торжественно восходило солнце. Василий сорвал шапку и, махая к шурфу, закричал о своем завоевании и прекрасном счастье!